Полнолунием печать на бумаге тончайшей, серой.
Формалиновый чад. В жарком воздухе пахнет серой.
Так посмертная маска всех делает строже, суше.
Так телесная масса собой замещает душу.
Атрофирован нерв, и в ладони - рука чужая.
Я бежала от августа, видит мой Бог, бежала.
Мой ночной огонек в белоснежном дышал фарфоре
Эти сорок ночей, будто сорок минут коротких.
Это горе твое как последняя капля в море,
Но спасательный круг не положен - назло закону.
Здесь иконы собой заслоняют проем оконный,
Здесь находят любимых, а позже родных хоронят.
Расцеловано небо в румяные будто щеки,
Но синеет на нем еле видимый штамп квадратный.
Мир кренится и делит нас всех на живых и мертвых
И разводит потом по стерильным своим палатам.