[i]Чтоб, кроме тебя, ни один на свете
меня этим именем не называл! [/i]
- - - - - - -
Я бы продал своё полимерное сало,
что со времени сказок ночных нарастало,
разгильдяйскую опухоль образовав.
Я купил бы себе вездеход из тефлона
с управлением цветом и формой салона –
чтоб не поняли: дрон это? фен? самовар?
Надоела пузатая традиционка:
«Жигули», «Мерседесы» – дурацкая гонка
за давно пережёванным методом лжи.
Вот, гляди, как, мол, я проскочил перед девкой!.. –
аж скрипит впопыхах зашнурованной цевкой,
будто я бы не смог одолеть виражи.
Надо, чтоб ни инструктор в костюме арбитра,
ни муфлон, что кричит «За державу обидно!»,
алгоритма руления не просекли.
Здесь я глазом взял влево, здесь нейроконтактом
через радиолокон умерил болтанку –
и меня уже больше не видно с земли.
Ту же самую миссию часом позднее
выполнял бы не так я, а с помощью змея,
что антенной торчал бы и чаек дразнил –
в общем, локти грызя, поучай Ливингстона,
инструктируй адепта сухого закона
в стиле древней вербально-малярной мазни.
Как всё мило – да всё в сослагательном русле.
«Сунуть пузо под нож хирургический струсил», –
забубённо процедит сквозь зубы толпа.
А что сало моё ни копейки не стоит,
умолчали, козлы, на этапе настроек,
хоть мечта была звонче армейских лопат.
Быть собой – так уже и в секретах шпионских,
и в бессонной аркаде ночной перевозки
пассажиров, фонариков, ртутной руды…
Той – отцветшей – мечте слишком поздно бодаться
с проломившим клозетное дно государством:
легче вспышкой зрачка запаролить бразды.