Вот и год, как тебя с нами нет, папа,
Удивительно — я до сих пор дышу,
И похоже, что даже жива как бы,
Своё тело по бренной земле вожу.
Это просто нелепость, никак иначе,
Разве может всё это и вправду быть,
Чтобы мир без тебя? Я внутри прячу
До сих пор эту нашу с тобой нить.
Иногда спохвачусь, в уголках шарю,
Вдруг пропала? Да нет, вот она —здесь,
Как и прежде уверенность мне дарит,
В том, что ты за спиною моей есть.
Говорят мы с тобою во всём похожи,
И я счастлива этим, поверь, пап,
А сегодня с утра моросил дождик,
Я проснулась от шороха мягких лап.
Скоро август завьётся дымком спелым,
Уж скорее бы осень, я так жду,
Она лечит меня, вперекор смелым
Утверждениям врачей, я живу, живу.
Достаю с верхней полки порой каску
И разгрузку твою, и сижу с ней,
Полиняли от пота на них краски,
Они помнят усталость чеченских дней.
А на фото, ты знаешь, смотреть не в силах,
Голубых твоих глаз меня жжёт боль,
Словно сердце подняли, пронзив, на вилы,
И остался внутри лишь пустой ноль.
Закудрявится память, сотрёт стены,
В тихом доме пустом зазвучат шаги,
Замелькают картинки, слова, тени,
Боль отменный, скажу я вам, люди, гид.
Не упустит ни строчки, взбодрит душу,
Позовёт за собой, а потом — ап!
И пинком, хохоча, тебя прочь, в лужу,
Мол, давай, соберись-ка в кулак, слабак!
И стоят до сих пор сигарет окурки,
В паре пепельниц так, как оставил ты,
Коробки штук пятнадцать в шершавой шкурке,
Будто прошлый июль здесь навек застыл.
А однажды, ты знаешь, пришла служба,
Газовик проверял по квартирам газ,
А ладони его, как твои, в веснушках,
И усы, седина, и разрез глаз.
Он вопрос задаёт, не могу ответить,
Разревелась, как дура, а он обнял,
Ну совсем как и ты, и велел верить,
И я верю, папуль, по другому нельзя.
Я так много пишу, ты устал, пожалуй,
А мне хочется вечно тебе писать,
Ты прости, я тебя опять задержала,
А тебе уже, вижу, пора улетать.
Ты смотри, не волнуйся, тебе вредно,
Я тут справлюсь, ведь я же твоя дочь,
Береги своё сердце, прошу, и нервы ...
Мне свои поберечь невмочь ...
30 июля 2018 года.