Полыхали дома, самолёты упали с небес,
Разрывался снаряд, полосуя невинную плоть.
Мы скорбели. Скорбела большая планета людей.
И была не фальшивой, а искренней горькая скорбь.
Опуская глаза, мы слез подавить не могли.
Наши руки сжимали обрывки надежд и тепла.
Мы оглохли от этой безудержной тёмной беды.
Наша скорбь нарастала... Потом - постепенно прошла.
Не забыли беду - как можно такое забыть?
Но она, отступив, со временем в тень отошла.
Мы устроены так: не можем лишь горечь носить,
Чтоб себя не сгубить, не выжечь бедою до тла.
И мы снова, смеясь, идём, сохраняя тепло.
Щурясь нежно на свет, друзей собирая вокруг.
"Нам с тобой повезло! Нам так повезло с тобой, друг!
Мы живём! Мы - живём, вдыхая надежду легко!
Мы живём с тобой, друг!"
Но одна только мысль пронзает меня до нутра.
И вонзает безжалостно, крепко свое остриё.
Как смогли пережить, смогли научиться дышать
Те, кому не скорбеть - прожить на себе довелось?!
Как живут сейчас те, чьи близкие рухнули вниз
Через пару часов, как поднял их вверх самолет?
Как внутри не погасла, не рухнула хрупкая жизнь
Под смертельным и тёмным, отчаянно - острым копьем?
Выпив горе до дна, отчаянием мир затопив,
Как живут сейчас те, чьи дети уже не придут?
Чей ребёнок погиб под бомбами дикой войны,
Чей в огне задохнулся хороший и преданный друг?
Как они не погибли, сходя постепенно с ума?
Как их боль не разъела до остова, до пустоты?
А они поднимаются после кошмарного сна,
Из оставшихся сил листая заученно дни...
Их беда глубока - там дна не отыщешь вовек.
И её не стереть, не вытравить, не превозмочь.
И на лицах виднеется чёрный и угольный след.
В них - кипящая, жгучая, самая страшная боль.
Полыхали дома, самолёты упали с небес,
Разрывался снаряд, полосуя невинную плоть.
Мы скорбели. Скорбела большая планета людей.
И была не фальшивой, а искренней горькая скорбь.
Только страшно одно, и это вовек не забыть -
Пусть проходят года и беды отступятся в нас,
Но останутся те, кто будет все помнить и жить
В самый страшный и горький, смертельный и пламенный час.
Память нас бережёт от всякой прошедшей беды,
Помогает забыть, чтоб дальше идти налегке.
Но останутся те, для коих на веки застыл
Самолёт, пустота и близкие руки в огне...
© Анастасия Фабаровская