В подсвечник сиротливо опустился
Луч бледно-матовый изгнанницы луны
И пламенем пугливым засветился
В оттенках серого мечтою новизны.
Заворожённо танцевало пламя,
Боясь угаснуть и мерцая чуть дыша,
Как-будто бы бумажный оригами
Стал аистом и в нём жила душа.
Китайской сказки ожили герои,
Играли тени свой пластический спектакль,
И аист танцевал на белом фоне,
И пили рисовую зрители в антракт.
Но вдруг явился мандарин азартный,
Велел покинуть беднякам таверны зал
И за большие деньги приказал он,
Чтоб аист танец для него лишь станцевал...
Исчезло таинство, угасло пламя,
Театр чужих теней перфоменс свой прервал,
В бумагу превратилось оригами,
И аист со стены, откланявшись, пропал...