Заносит дно песок под моим килем,
Безветрие стоит, как в горле кость.
И мачта, измождённым, тонким шпилем,
Маячит в небе, словно ржавый гвоздь.
Не знаю, что вдали за горизонтом:
Земля, глубоководье или мель...
Но только ветер – носится за бортом,
С другими затевая канитель.
Провис брезент, как фартук работяги,
Висят канаты спутанной тесьмой.
И хоть ты тресни – нет воздушной тяги,
А мне бы всплеск услышать за кормой.
Как в тине вод Саргассового моря,
Застрял я, словно в омуте бутыль.
Шторма с собой приносят меньше горя,
Чем тот покой, что навязал мне штиль.
Ропщу и злюсь, смеюсь, и снова плачу.
Сношу и одиночество, и зной.
Всё меньше уповаю на удачу,
Давно, должно быть, ставшею слепой.
Иду на вёслах с верой и в надежде
На милость Провиденья, и ещё:
Мне нужно плыть, бороться, как и прежде, –
И ощутит прохладу кожа щёк.
Без устали гонцов шлю бестелесных:
Молитва страждущего – не каприз.
Надеюсь, что Владыка сфер Небесных
Пошлёт мне в помощь лёгкий, свежий бриз.
Тогда, с бортов сорвав густую тину,
Простор глотая, с ветром заодно,
Как птица, место гиблое покину,
Прогнившим килем, вспарывая дно.
Расстанусь, словно с грязною одеждой,
С сомнений ядом, – и с душой нагой,
Прикрытой только верною надеждой,
Ступлю на твердь земли своей ногой.