Увы, ушла любовь поэта,
ушли отчаянье и боль…
И наша давняя вендетта,
наверно, дальше, чем Бристоль.
Но вот ещё одна дорога,
где за развилкою – тропа…
Без смысла – выдумка предлога –
ведь есть душа, и не слепа.
И кто поверит, что забыла? –
был так мучителен исход!
Не лёгкость по воде рябила,
но ураган, что прочь несёт!
А там и кочки, и болото...
Хотя стрелу любви пускал
Царевич и туда. Да что-то
не мимо ль милый проскакал?
Теперь в дремучести плутает,
где тьмы безумствующий ад,
твердя: сердечко попугаем,
что Лель зовёт в забвенья сад...
И завывала волчья стая –
совсем домашние щенки.
Сама меж ними вырастая,
в костре гасила угольки.
Там я… в пространстве иллюзорном
совсем недвижною стою
и в отражении озёрном
себя иною узнаю.
Как будто слой расчищен пыли,
мешавший разглядеть звезду.
Мне крылья, правда, подрубили
и крепко сладили узду…