Темень, ночь, лишь проводкой искрится
нервов голь в неисправной судьбе…
Загадал, тихо, помнится, спиться,
но, потом.., а сейчас, мне не спится:
я зачем-то внимаю тебе.
– Не поверишь, аж благоговею,
возжелав одного: не устань
без умолку нести ахинею,
сколько сможешь – неси, не бросай!
Дичь словес твоих – слуху услада,
и для ада в душе – кран-гидрант.
Ты ведь нынче мне – Шахерезада,
распахнувшая сердце-халат,
затухающим смыслам – лампада...
О, блаженная милая чушь!
я, вчера ещё трижды бы проклял,
что влачу тяжесть поприща «муж»,
а сегодня, счастливые сопли
навернуться готовы.
Не дюж
оказался в делах я мудрёных,
заплутавшись: в заумных речах,
ложных истинах, в картах краплёных –
весь иссяк, и озяб, и зачах!
Волосами седыми играя
на моей, малость впалой груди,
лепечи же, не переставая,
пой соловушкой, мухой зуди:
про подружек-дурёх, про соседей,
про работу, туды ж её мать!
о краях намечтай в вечном лете,
я клянусь, чем угодно – поедем!
правда, год предстоит воровать.
Ах, моё полуночное Солнце,
щедро льющее сказочный бред,
не серчай за былое. Прорвёмся!
А уж если когда-то сопьёмся –
пусть от счастья, никак не от бед!
…Звучала сквозь сон ахинея,
роднея, роднея, роднея…