Он прибыл в тот момент, когда с поляны
Его обидчик в небо улетел.
Давид той птицы вовсе не боялся,
Но всё же, её видеть не хотел.
И в эту ночь всё повторилось снова.
Огонь фонтаном в центре засиял...
И вместо брызг искрящихся и павших,
Явилась дева, как он ожидал.
Была она ещё милей и краше.
Свет лунный её белое лицо
Невольно сделал дивным, несравненным,
Когда обрисовал вокруг кольцо.
Давид теперь сидел, боясь вторично,
Под чарами опять не устоять.
Он должен был дождаться здесь рассвета,
И если что, немного поиграть.
В венке, что раскрывал о людях правду,
Скрипач реальность ясно представлял.
И более того, в девичьем сердце
Он многое и сам распознавал.
Краса представшей парня не прельщала,
Хоть та и ослепительной была.
Девица в лунном свете танцевала...
Когда же она слёзы полила,
В душе Давида что-то защемило,
И он, жалея девушку, вздохнул.
И видимо, то сделал очень громко,
Раз взгляд к себе тотчас же притянул.
Заметив его, дивная метнулась,
Как кошка, увидав бегущей мышь.
Она пред ним чрез миг полулежала
И говорила: «Дорогой, услышь,
Как бьётся от волненья моё сердце...
Как долго я любви твоей ждала.
Мне кажется, ещё одно мгновенье,
И я б, тебя не видя, умерла.
Но вот ты здесь, и значит, будет счастье.
Коль станешь всюду следовать за мной,
Мы заживём с тобою словно в сказке.
Ах, как я рада встрече милый мой!»
Она его ласкала, как ребёнка,
Но были поцелуи холодны.
Красавица губами рук касалась.
Давида обжигали будто б льды.
А дева вдруг озвучила условье:
«Ты должен, как любви своей залог,
Вручить мне незначительную малость –
Пропитанный влечением цветок...»
И в этот раз скрипач пошёл на хитрость,
Сказав, что цвет отдаст, но не сейчас,
Что он всенепременно поиграет,
Чтоб душу её тронуть в звёздный час.