Я пуста, словно площадь, и выпита до сухого.
Мне осталось ходить по клетке — углы и реи —
Я не вижу, что дальше. Снаружи был мрак и холод,
Я была с ним едина, теперь же я им болею.
Этот мир есть изнанка — все шрамы его наружу.
Я свои не скрываю. Посмейся — твои не краше.
Здесь уродство — эстетика, ранить другого лучше,
Чем открыться живьём самому без стыда и фальши.
Мне сказать больше нечего. Все, что болит, то дышит,
На своих нам плечах выносить, что даётся сверху.
Если мир и прогнил, то прогнил, однозначно, с крыши.
Коль он и возродится, то, знай, не на нашем веке.;