Двадцатого он декабря скончался.
И мирно к Господу сам отошел.
Заранее предвидел он кончину.
Все это он мог видеть хорошо.
На погребение к нему в то время
Шли тысячи и тысячи людей.
Процессия та шла неторопливо.
Скорбили, плакали тогда там все.
Десятки тысяч было, очень много.
Кронштадт, Ораниенбаум, Балт.вокзал,
До Карповки стояли всюду люди.
Так батюшку там каждый провожал.
Не видел Петербург такого раньше.
То беспримерный случай тогда был.
И город с плачем, и с скорбным стенанием
В то время праведника хоронил.
Войска сопровождали и знамена.
"Коль славен" исполнял оркестр.
А вдоль дороги воины стояли
Шпалерами тогда до этих мест.
Чин отпевания тогда Антоний
Совершил, как митрополит,
С сонмом епископов и со священством,
Как долг нему евангельский велит.
Все люди руку батюшки целуют
И видят: она до сих пор тепла.
По смерти она не окоченела
И не холодная тогда была.
Служба все шла. Там слышались рыдания:
"За что ты, солнышко, ушел от нас?
И кто придет на помощь сирым, бедным,
Кто защитит, заступит в трудный час?"
На отпевании не было скорби.
Чем дальше служба, лики тем светлей.
И как в пасхальной заутренней службе
Сменялось настроение быстрей.
Из гроба благодать лишь исходила
И полнилась радостью неземной.
И для присутствующих ясно было:
В гробу том праведник лежит святой.
А дух незримый пребывает в храме,
Объемля лаской и любовью всех.
А те пришли отдать свой долг последний,
Признав его прижизненный успех.
По отпевании похоронили
В церкви устроенной лишь для него.
В подвальном этаже том, монастырском,
Мощами лег, признание пришло.