Встарь чёрный цвет не красил слабый пол,
Коль красил, разве это красота?
У красоты сейчас наследник - он,
Она- нагулянная срамота:
Пошла как власть природы по рукам,
Запудрить скверну, разводя елей,
Как звать красу? Где светлый будуар?
На поруганье жизнь даётся ей.
Как ворон в небе- брови госпожи
Моей, глаза, как- на похоронах
Рождённых быть красивыми во лжи,
Творенье превращая в маскарад:
Глаза скорбят, разлито горе в них,
Та красота войдёт в любой язык.
In the old age black was not counted fair,
Or if it were it bore not beauty's name;
But now is black beauty's successive heir,
And beauty slandered with a bastard shame:
For since each hand hath put on Nature's power,
Fairing the foul with art's false borrowed face,
Sweet beauty hath no name, no holy bower,
But is profaned, if not lives in disgrace.
Therefore my mistress' brows are raven black,
Her eyes so suited, and they mourners seem
At such who not born fair no beauty lack,
Sland'ring creation with a false esteem:
Yet so they mourn, becoming of their woe,
That every tongue says beauty should look so.