Под оливковым деревом,
на развалинах Пантикапея,
Захотелось на камень сесть,
от вина молодого хмелея,
И смотреть с упоением,
как над травами виснут стрекозы,
Кувыркаются бабочки
и пасутся домашние козы.
Козы щиплют растения
иссушённого зноем букета:
Стебли сорного мятлика,
кружевные листки горицвета.
Но ни капли дождя для них
не уронит горячее небо.
И всё также, по-прежнему,
ясен лик лучезарного Феба.
В необъятной заоблачной
вышине он стремительно мчится
По простору небесному
на крылатой своей колеснице,
Окружённый сиянием
и, слепя одеянием белым,
Выпускает из лука вниз
золотые палящие стрелы…
День к закату склоняется.
Под ногами – обломки колонны
От античного портика.
Здесь когда-то был храм Аполлона
Величав и торжественен,
а теперь – только груда каменьев.
И являются к вечеру
на руины неясные тени.
Ближе к призрачным сумеркам
оживают нагретые камни.
То вино кружит голову,
или чудится издалека мне,
Как прозрачные статуи
принимают усталые позы.
Иногда даже кажется,
что они обнажённы и босы.
Леденящее зрелище...
Тени медленно ходят по кругу,
А потом, взявшись за руки,
невесомо танцуют друг с другом.
Смутны их очертания,
но порою почти очевидно,
Что они осязаемы,
только издали глаз их не видно.
Голоса их неслышимы,
безучастны их бледные лица,
И печать безразличия
стынет в окаменевших глазницах...
Всё сидеть бы, смотреть на них,
оперев на кулак подбородок,
Помня, как быстротечен век,
как он несправедливо короток.
2017 г.