Она до старости изливала ему душу,
рассказывала о покупках, а он делал вид, что слушал.
Она и по сей день говорит ему о сломанном душе,
о свободных минутках, а он не закрывал уши.
Она читала вслух ему о том, как спасался Крузо,
Потом играла что умела, и закрывала расстроенное.
Потом брела до кухни, смеясь, что голод обуздан,
Следом немного ела, пытаясь спасти наготовленное.
Она стирала пыль с каждой его безделушки,
Старалась менять постельное каждые две недели,
Он не замечал, был серьёзен в сборе спичечной пушки,
Она смеялась простым увлечениям его безделия.
Она оставляла свет в коридоре на ночь,
Ведь он с войны ещё страшно боялся тени.
Она день за днём отгоняла прочь,
Тревоги, которые жизнью его владели.
Она вставала с утра потихоньку возилась в доме,
Чистила пиджаки ему, гладила брюки, рубашки.
А он по полудню, выспавшись во всю волю,
Спускался в гараж, но возвращался всегда с любимой ею ромашкой.
Она наряжалась в мае в любимое платье,
Кругом играли внуки и пели песни их дети.
Она улыбалась вновь, открывала вино и память,
И изливала душу: о ценах, старости, даже смерти.
Каждый вечер, ложась в постель, она их любимую песню прослушав,
вдруг роняла слезу, вспоминала о том, что теперь без мужа,ужасалась, но засыпала тут же.
Она до старости изливала мужу душу,
рассказывала о покупках, он рад был бы ее послушать.
Она и по сей день говорит ему, как он нужен,
о том, что свет в коридоре горит, и что стынет ужин.