Заброшенные полустанки,
кариес осиротевших изб.
Я пью остывшие остатки
чая в тамбуре под тихий писк.
Не отстает по времени мой
пропустивший стопку машинист,
под паутиной звезд он мимо
ламп ползет под лунный диск.
Уснувшие на чемоданах
не увидят ночь длинною в жизнь.
Играет мне фортепиано
фонарей, в окне оскалившись.
Подвешенный меж «до» и «после»,
бью об десна фильтры сигарет,
молясь старушке, спящей возле
проводницы, за домашний хлеб.
Зови, как хочешь: ложь или свобода,
дикий остров, поступь на краю,
судьбой мне волчья выпала порода,
тянет в лунь холодную мою.
Голодные огни столицы,
рай пластмассы, стон разбитых стен
дождутся. Счастье, что не спится.
Я когда-нибудь уеду насовсем.