Измучен не сердцем, а стоном души,
Лечиться, перо брал с бумагой.
Заглавные буквы с наклоном правши
Вставали отдельной корягой.
И дальше неровно скакала строка,
Как скачет галопом коняга.
Её обуздав, гарцевала рука...
К любому привыкла бумага.
Привыкла, что рифмой создатель не свеж,
Что муза его с ним в разлуке,
Что видит она не творения падеж,
А творчества сильные муки.
Терпела бумага, потому что одна
Была и судьбой, и отрадой.
Когда получались на ней письмена,
Считала достойной наградой.