В молоке осеннего тумана
Догорает черная скирда,
Мир хрустит в руке у Тамерлана
Корочкою тоненькою льда.
Мечется шальная кобылица
Между двух замерзших берегов,
Властная монгольская царица
На ковре за пологом шатров.
Будто бы восставшая из пепла,
И тысячелетие спустя,
Упрекает, что я не окрепла
И в пятнадцать малое дитя.
Выжженная степь и воют волки,
Трупы, трупы, нету им числа,
Где-то плач забытого ребенка,
Звезды, холод и ночная мгла.
В полнолунье вижу их сраженье,
Топот конский и с огнями сечь,
В миг не признавая пораженья,
Падаю на собственный я меч.