Позвольте обращаться к Вам господин-"маэстро Голощекин!".
Переступив времена и обстоятельств волну гнетущую,
Хочу констатировать то, что
прах благородный ваш даже через сотню лет
Будет дороже многих ныне живущих.
Правда, маэстро знаете – упорство загнанной под кожу веры.
Интересно, спасёт ли музыка от душевной пустоши?
Недомузыкантов и недоумков,
Плюющих в океан гениальности напроходимой глухостью.
Не знаю Голощёкин-маэстро, веруете ли Вы в Господа?
Но отчаянным являетесь ему подспорьем.
Может ли быть музыканту Вашего уровня просто?
Устлан ли путь непростой Ваш ольхой и розами?
Вы оставили за спиной многих, хоронили слезы роняя.
И под тучами нависшими, светлого будущего бесконечно себя отдавали.
Сколько зёрен посеяно на непаханном поле музыки,
сколько взрощено детищ,
Столько великих нот!
И года, посвященные делу любимому, для других–только повод смотреть вам в рот.
А ведь Вы не отступитесь, господин Голощекин;
Что с того, что публика как гетера?
Приласкает и тут же предательски подсекает величие под колено.
Фомкой, не глядя вскрывает душу,
и в окружении звуков жарких
Вальяжно отстраняет волшебный мир, в хаос превращая сыгранную для них же сказку.
Конечно же, дорогой маэстро Вам не многих любить хотелось,
Но уж если любили, то безгранично и по-мужски, безусловно, крепко!
Только так и никак иначе – в этом весь Ваш булатный стержень.
Кто сумеел бы вас повторить,
Тот бы залпом хлебнул бессмертия!
Разве толпа выдержит такой вселенский напор?
Перед гуру не просто прямым стоять!
Только у России множество аорт, и в них гимнами музыка Ваша будет звучать!
Я, дорогой маэстро Голощёкин, порой задаюсь вопросом: отчего всю тоску не сыграть на скрипке?
Пусть Вас минует усталость сердца,
Вы же знаете, что есть те, кто искренне Вами живёт и дышит!