Вместо декларации о принципах отбора:
1). Ничего путного не рождается из пустых похвал.
2). Лучший ваш критик — это вы сами, только через несколько лет, поэтому либо погодите обижаться, либо перечитайте п. 1.
3). Мелкотемье. Стихи с бытовой основой решают его, вводя библейские персонажи и события. Исход, благая весть, библейские года, Магдалина, твари по паре, Ной, ковчег, Ева, яблоко познания, Вифлеемская звезда, ангел, демон, рай, ад. Видимо, авторы полагают, что стих сразу прибавляет в глубине, если пользоваться этими отсылками. Либо сознание человеческое не в состоянии перепрыгнуть эту планку. В этой подборке таких стихов не меньше десяти.
4). Некоторые авторы переключились на мир фауны: стихи о полярной сове, о шатуне, о лосенке.
5). Популярной остается концовка, которая, вроде, и разные значения имеет, а по сути, одна и та же. Варианты: а) отболит; б) так и будет; в) не сбылось; г) вас сотрут ластиком; д) всё это было; е) всё это будет; ж) знакомый сюжет завертится. Давайте удивлять читателя чем-то большим, чем фатальность хорошая или плохая.
МАКСИМ ПОТАРИН «Exodus»
http://www.stihi.ru/2017/07/19/9446 квота Евгения Овсянникова за редактирование отборочного тура
EXODUS
(ИСХОД)
Там, на юге, где добрая нянька-ночь
варит кисель из мяты, сверчков и звезд,
а левада в люпинах – одна из почв
и птицу-счастье можно схватить за хвост,
ждут меня не дождутся заречный звон,
шелковый ветер, лунное молоко
в узкой кринке колодца – и легкий сон
между шеренг соломенных облаков,
так случится – разбудит к утру петух,
солнца желток по стенке стечет в зенит,
лед на сердце истает в его свету –
хуже не будет, может, и отболит.
Стихотворение понравилось самими образами и словами, подобранными для их передачи. Особенно удачный, на мой вкус — «одна из почв». Оно заставляет мозг работать и додумывать.
«Лунное молоко в узкой кринке колодца» — нежно, хотя узкое, пожалуй, горлышко.
По аналогии с «птицей-счастье» можно было бы сказать «солнце-желток», но, разумеется, никакого криминала в этом нет. Субъективно и другое замечание: мое внутреннее проговаривание просто требует женских рифм в четных строках.
При первом прочтении я споткнулся посреди последней строфы. Перечел стихотворение еще раз и понял, в чем дело: теплая картина гармоничного мира и осознавание, что можно «схватить за хвост птицу-счастье» никак не вяжется для меня со «льдом на сердце». Может, для кого-то эта дихотомия не очевидна или не кажется чем-то критическим, но у меня о нее даже подсознание спотыкается, Кстати, фраза «птицу-счастье можно схватить за хвост» и означает, что «отболит». Получается, что вывод стихотворения сделан уже в его начале.
Схватить за хвост — не очень удачно фонетически.
«Шеренгам» стоит поискать замену.
НАТАША ДУБРАУ «Завтра»
http://www.stihi.ru/2016/09/18/6358 номинатор международный поэтический клуб «Рифма»
Знаешь, а в этом, наверное, что-то есть –
В старой привычке подолгу не спать ночами,
Слушать тревожно, как вечно забытый чайник
Криком истошным разносит благую весть.
Снова и снова глазами искать дыру
Круглую желтую над горизонтом крыши.
Греть одеяло на пару с хвостатой рыжей
(спи и не бойся, собакен, что я умру).
Думать о сыне, из дерева строить дом,
Страх из-за пазухи – прятать на дальней полке.
Выключить свет и смотреть еще долго-долго
В завтрашний день, отложив его на потом.
Мне нравится в этом стихотворении общее звучание и последняя строка второй строфы. Но на таком коротком отрезке стихотворной ткани любая прореха превращает ткань в обноски. «Слушать тревожно, как вечно забытый чайник Криком истошным разносит благую весть» — зачем же его слушать, встань и выключи. «Истошным криком» «благую весть»? А ведь эти две строки — одна шестая стихотворения.
Сродни «я люблю смотреть, как умирают дети» Маяковского прозвучало «Знаешь, в этом, наверное, что-то есть..... думать о сыне». На это указал бы (и наказал) любой литконсультант, но здесь есть и что-то очень больное. Кощунство в ранге святости. Было такое намерение у автора?
АЛЕКСАНДРА САНДОМИРСКАЯ «от позолоты, от частого серебрения...»
http://www.stihi.ru/2014/05/04/1133 номинатор международный поэтический клуб «Рифма»
От позолоты, от частого серебрения
повыпадали волосы, повылезали перья.
Шкура висит клоками, серая, неухоженная.
Все говорят: куда ты прешься с такой-то рожею?
Он ощупывает лицо, смотрит в зеркало недоверчиво.
Думает: ладно, выйду на улицу вечером.
Делает круг по комнате и снова подходит к зеркалу.
Думает: ведь и правда, куда мне с такими зенками?
Останусь, пожалуй, дома, на промысел выйду ночью,
во тьме худо-бедно, но смогут сойти за очи.
Возьму из подушки перьев, прикрою плечи и темя.
С друзьями встречаться не буду, разве что с теми,
с кем виделся раза два от силы, не более,
скажу им: луна на ущербе, и в мае обычно болен я.
С боков занавешусь мглой, со спины туманами.
Снова к зеркалу, смотрит: боже, кого обманываю?!
Ужасен, и день последний не так будет страшен ведь.
Увидят, спустят собак, и кто я, не станут спрашивать.
Пока подожду, там глядишь — перья снова вырастут
или...
опа! на лбу моем два появилось выроста,
шерсть на ушах, загривке, и тонко так пахнет серою.
Вот и шкура уже не такая, по-моему, серая.
И в зрачках, у самого дна, искорки скачут весело.
Ну, а что, чем не повод?..
Возьму да сменю профессию.
Забавно, наблюдательно, плутовско и грустновато одновременно. Читается как рэп, так что в современной городской культуре, может, и приживется. Гендерные дела, конечно же, не предмет анализа, но это так по-женски — вывести мужчину в ангела или демона и непременно вписать его в быт. Что бы ни писал мужчина о женщине в божественных красках, это всегда больше эпитет.
Кроме общей идеи в стихотворении выделить нечего. Его можно остановить на полпути, можно продолжать, ничего не изменится. Для меня оно заиграло бы как диптих, где вторая часть — о противоположном превращении. Но и в этом случае хотелось бы, чтобы стихотворение ушло от простого накручивания одной фразы на другую и обрело какую-то философию, что ли.
ГРИГОРИЙ КОФМАН «Свякуба, рагатки, борят, шептуны...»
http://www.stihi.ru/2017/11/10/6371 номинатор Ильдар Харисов
Свякуба, рагатки, борят, шептуны,
Полон лес беревянных волн.
На гнилой кочне малдадой Тумны —
Многих шлахт – сорожень гевонн.
Он моголисто скул, половецки рыж,
По-угорски щур, кремендей…
На горючем пне он пылает мышь,
Протокнув её с двух копей.
Голодай, холодай, солодай, галдей.
Поле хочет свернуться в пук,
Жмётся к лесу, в котором ждёт Едигей
Салавьяный призыва звук.
Зова ждёт, бурелом, знака ждёт, бартан.
Он уже окаймячил нож.
Но никто не идёт окропить свидан…
Телом биг, духом бор, белом кож.
Одинок, одинец, одичал один.
Закумранился мочный зверь —
Не расслышать чёлн в беготне стремнин,
Леса морок, да поля серь.
Где восход, ярый полк?!.. Где источна драйвь?!
Нордорусов да вегов тьма?
Не идёт никто пороветь на Славь.
Так и будет пока.
Сурьма.
Можно, конечно, рассматривать это как попытку опоэтизировать язык «Игры престолов» или «Волкодава». Можно придумать, что похвалить: например, что из а ля клюевского варева пробивается новая поросль — драйвь, бартан, биг... Но это будет неискренне.
Такие изыски идут по пути очень малого сопротивления, экспериментируя чисто морфологически. Если законно предположить время, в которое отсылает читателя такой слог, то сказуемые в русском часто были составными, причем разрывались они подлежащим. Абсолютно современная грамматичность (окаймячил, закумранился) съедает эффект от любого придуманного корня.
Я надеюсь, что темен не настолько, чтобы вдруг узнать, что все слова — из какого-нибудь словаря или реальных источников.
Последнее. После тридцати с небольшим стихотворений и поисков связей, смыслов, подтекстов и т.д. я уже могу фантазировать, но «нордорусы» для меня звучат как «балтийские славяне» или балтийские народы в целом, а «веги» — как все «неправильные» от вегетарианцев до ЛГБТ. Сурьму не воспринимаю здесь как химический элемент, который каким-то образом использовали при макияже, а как surm (смерть по-эстонски). В общем, вырисовывается этакий призыв к крестовому походу против всех «недоделков» не на жизнь, а на смерть. Были, конечно, в литературe Эзра Паунд и другие, но в мракобесии и черносотенстве нет поэзии, так что если вдруг догадка верна — важь свою говорень, бартан. В тринадесятые многолуньи получил бы ты серпуховым по мочностям своим мужеским за такое.
ВАЛЕНТИН ЕМЕЛИН «Несбылось»
http://www.stihi.ru/2018/01/01/4486 квота ГР за ведение рубрики «В гостях у...»
Он был смешной
и немного нескладный подросток,
пришедший в посёлок
откуда-то из болотной дали;,
на ходульных ножках,
трогательный, горбоносый,
и грациозный,
словно слоны с картины Дали.
Он вышел из чащи
прямо на райские кущи,
не зная про дерево
познанья добра и зла.
Ему просто нравилось
эти яблоки красные кушать,
аппетитно хрумкая,
вот и все дела.
Они были так сладки,
восхитительны и пьянящи,
внутри превращались
в пенный, осенний сидр...
И, осой в янтаре,
он застывал в настоящем,
пока время по капле
вытекало из разбитых клепсидр.
Постепенно ноги
ослабевали в коленях,
они хуже держали,
выписывая замысловатые па...
Наконец, поскользнувшись
на подгнивших поленьях,
подломились – и тут же
он заснул, где упал.
*
Он проснулся под утро,
под коровье мычанье из хлева,
И тогда, с удивлением
оглядевшись вокруг,
он увидел сияние по имени Ева,
и губами карминовый
принял плод у неё из рук...
Пантократор тем временем
оказался немного занят:
то ли спасал человечество,
то ли решил немного вздремнуть...
После ей объяснит,
глядя честными, голубыми глазами,
демографического контроля
санитарную суть.
*
Он совсем не боялся,
когда камуфляжный архангел
навёл цейсовское распятие
на его беззащитный лоб.
Превентивный отстрел
подданных, проданных с потрохами,
по лицензии, с квотой
в рассчитанное число голов.
...Они расчленили его –
деловито, согласно науке.
Каждый член клуба
получил причитающийся кусок.
Умывал председатель
алым выпачканные руки
и расчёсывал бороду –
к волоску волосок.
Так случилось изгнание
из обманно-прекрасного рая.
Проживи он подольше –
и был бы великолепный лось!
Горько плакала Ева
от познания – как умирают.
Несудьба им, как видно, выпала.
Несбылось.
Для меня эта драма надумана: в наших краях лоси прибиваются к коровьим стадам и никто их не отстреливает, если зверь не болен, конечно. А уж представить себе охотничью артель (не браконьера!), убивающую лосенка, вообще не могу.
Библейский плод познания ничего не добавляет стихотворению. Либо избавиться от него полностью, либо использовать сцену кормления, но не развивать дальше — этот мимолетный образ, не будучи навязанным, будет воспринят читателем естественно.
У Михаила Шевченко есть такое стихотворение о лосе (пишу по памяти, могут быть небольшие неточности).
Когда пожелтеют травы, когда полегчает птица
И тоненькой паутинкой коснется сентябрь волос,
Тогда из густого леса выходит ко мне проститься
Спокойный и величавый, рыжий, как листья, лось.
Рога его — куст осенний, раздвоенный изломом,
И зов его поднебесный глухою болью испит.
Хрустит, вминается в землю забытая в поле солома,
Пшенично-сухое солнце брызжет из-под копыт.
Какой-то юнец-охотник выстрелит из-за осины
И, ошалев от грома, бросит ружье в траву,
Когда сквозь прорезь прицела в большущих глазах лосиных
Маленькой, жалкой куклой увидит себя наяву.
А лось проходит полями, и песня его не спета —
Трубит, вонзаясь под сердце, на самых низких басах.
И вдруг мы поймем, что это зашло попрощаться лето,
Которое рыжим лосем уходит под небеса.
Для меня в этом стихотворении, где никто не гибнет, грусти больше, чем в предложенном для анализа.
ОЛЬГА ВЕДЁХИНА «Вот вам и...»
http://www.stihi.ru/2014/04/29/3048 квота ГР за ведение рубрики «В гостях у...»
Вот вам и Петергоф –
лебеди на волнах.
Дикие на дикой воде.
Люди на берегу: «ох!», «ах!» –
это вам не двое ручных в Летнем саду – здесь лебедей
целая стая.
Кажется, только моргнёшь – растают
белые хлопья в синей ряби залива.
Предвосхищение
скоро грядущего вишнецветения.
Белые нежные проволоки шей,
танцем воспетых,
ледяная вода согрета
пушистыми контурами их теней.
Не видят никого, не замечают,
догадываясь, что они – центр композиции.
Фонтаны, Венеры, Самсоны исчезают,
оставляя пейзаж с птицами.
Мне очень понравилась концовка стихотворения, последние три строки (в авторской разбивке). Дохнуло Милошем старым и мудрым, сознанием, доросшим до понимания абсолютной красоты как отсутствия всего лишнего. Как говорил гений, «я просто отсекаю всё ненужное».
Понравились «белые хлопья». Понравились настолько, что я даже расстроился, когда дальше в стихотворении появились «пушистые контуры», что и плеоназм, и уводит в сторону от хорошо обозначенной линии белого-таяния-ледяного.
Два прилагательных «белые» в стихотворении звучит не очень хорошо... или это прием усиления качества? Тогда он не проработан до конца.
«Шеи, воспетые танцем»? Понятно, что речь о балете, но очень бы рекомендовал переделать это место, равно как и найти другое решение для «предвосхищения скоро грядущего» чего бы то ни было.
Финский залив лично у меня с дикой водой не ассоциируется. Понятно, что не блюдце фонтана и не бассейн, понятно, что не рукотворная вода, но как-то деланно несколько.
«Вот вам» — будто пальцем в тебя тычут.
МАРИНА ЧИРКОВА «этажи»
http://www.stihi.ru/2015/11/16/8155 квота ГР за редактирование отборочного тура
эта жизнь.
её этажи, витражи, виражи.
ты л(жив)?
вопрошают через стекло.
плоско, гладко, бело, светло.
отвечаю —
лечу, я чай-
ка, почти излечился, чай
вот завариваю. разговариваю.
тонет в облаке земля-
ника.
то не ты, то не я — плыви к ней
в высоты висячем лесу.
а листва далеко внизу.
глубоко не видать. не спрыгнуть.
птицы.
птицы — бывшие рыбы.
посмотри сквозь воздух: тонка
спица глобуса и волчка.
закру-
жить.
не дрожи. ножи?
с отражениями
дружи.
нена-
видишь
себя в зеркалах.
ок-
нах.
Я ждал большего со второй строки, какого-то словотворчества на объединении морфем. «Этажизнь», «витражизнь», «виражизнь» были бы вполне уместны — я бы поверил в такое захлебывание речью. Автор и делает упор на игру слов (тонет в облаке земля-ника. тонеты, тонея...)
«Л(жив)» отнесу к удачным находкам, потому что открывается простор для читательского домысливания и достраивания как в более метафизическом плане, так и в более приземленном: не есть ли наше существование мимолетная иллюзия (лжизнь)? Не есть ли ложь естественный способ общения между людьми?
«...Чай-ка», «...земля-ника» тоже заношу в плюс, потому что строки, заканчивающиеся на частях слов до знака переноса вдруг обретают второе толкование.
«то не ты, то не я — плыви к ней в высоты висячем лесу» — это сбой в динамике, потому что автор и до, и после пользуется почти исключительно краткими синтагмами. Даже точка после «я» помогла бы и при этом суть сказанного не пострадала бы.
«Нена-видишь» производит впечатление двоякое. С одной стороны, ждешь «не на-до» как продолжение предыдущего императива («с отражениями дружи») и более подходящее по атмосфере, чем (и это с другой стороны) маловразумительное «ненавидишь себя». И хотя окончание (Ок. Нах. — это так выглядит) было бы созвучно ненависти, я вижу в стихотворении столкновение двух возможных его вариантов, и не воспринимаю его как единое целое.
ПЕТР ЛЮКШИН «апельсин»
http://www.stihi.ru/2018/01/08/7939 номинатор Ник Туманов
последний новогодний апельсин
не буду есть.
помоет зайчик лапки,
сто тысяч лет пройдет,
сто тысяч зим,
снегурочки уйдут из внучек в бабки,
кикиморы вернутся в города,
и сбросят кожу
троллики-уродцы.
... и выйдет Вифлеемская звезда
не в полночь – нет! – в печаль
и засмеется.
и зазвенит гонцов лихая прыть,
и заскрипят счастливо половицы.
всего и надо только:
сохранить.
не потерять,
не съесть,
не соблазниться...
Несколько расплывчатое начало, но быстро находит в себе силы развернуться и о нем даже как-то и забываешь. Стихотворение цельно по общей динамике, но провисает на «сбросят кожу троллики»... почему не написать «карлики», например? Гофмановский образ очень бы вписался в общую канву, но навязывать автору ничего не буду — просто скажу на полном серьезе, что не идет «троллик» даже после прочих уменьшительно-ласкательно звучащих зайчиков, лапок, снегурочек и бабок. Грамотно (или вдохновенно) подобраны слова в развязке в целом, но меня особенно подкупает «всего и надо только» — эти выдохи отчаяния и есть поэзия.
ЕЛЕНА КОПЫТОВА Рига «Мой город жив»
http://www.stihi.ru/2018/01/03/5361 номинатор Ник Туманов
Мой город жив. – До дна ещё не выпит,
не продан иноземцу «с молотка».
Он сиротлив (хотя, пока – не Припять).
Здесь время крутит пальцем у виска.
Здесь – родины, которые свернулись
в тугой клубок и намертво вросли
в евклидово пространство тесных улиц,
в неровное дыхание земли.
Здесь «наше всё» – прокуренная «двушка»,
где спорят обо всём, что на слуху.
Тут даже осень курицей-пеструшкой
опять несёт сплошную чепуху,
твердит, что время лучшее настанет.
Ей невдомёк, что вовсе не смешно,
когда в «тик-таке» слышится: «Ти-та-ник»,
и, кажется – душа идёт на дно.
Уходит вглубь, и свет её неяркий
чудесные рождает миражи,
как будто солнце, в космосе заварки
кружком лимона плавая, дрожит.
И мы стоим, подставив свету лица,
и каждый ждёт чего-то своего.
Глядишь (как князь Андрей – под Аустерлицем)
на небо... И не видишь ничего.
Всё так же, как всегда. Ничто не вечно.
Мой город жив. Пока – всё на местах.
Всё так же Бог случайных человечков
стирает школьным ластиком с листа.
Это стихотворение распалось и над его сборкой предстоит (и стоит) поработать, потому что удачные и трогающие моменты есть. Мне кажется, автор на сознательном уровне не решил, куда его вывести, а на интуитивном — не почувствовал. Итак, если я правильно понимаю и «Рига» относится не только к имени автора, но и к самому «моему городу», то описанное в строфах со второй по предпоследнюю не нуждается ни в какой географической привязке, а тут еще и сравнения/противопоставления постчернобыльской Припяти и Аустерлицу (понятно, что речь о душевном состоянии в последнем случае). Первая строфа неудачна во всех отношениях:
1) «Мой город жив» — разумеется, жив, Рига (или не Рига) не Иерихон.
2) «До дна еще не выпит» — в смысле не спился поголовно? Потому что если вкладывался другой смысл (а так, я думаю, и есть), то назовите хотя бы один город, «выпитый до дна».
3) «Не продан иноземцу с молотка» — Говорят «уйти с молотка», но это не столь важно. Принципиально другое: а если продан, то что, уже не жив? Аляску продали, традиции живы. Харбин отошел другой стране, но разве умерло в нем полностью то, с чего он начинался? Уроженец Пруссии может так написать о месте, откуда был выселен в 1946 г., но и тогда — а умер ли его город или местечко? Не передался ли его дух, дух поколений, населявших его, через архитектуру и т.д. новым обитателям?
4) «Жив – сиротлив» не очень хорошо само по себе, да и «сиротлив» использовано неверно: «осиротевший» вернее.
5) «Здесь время крутит пальцем у виска» — почему оно это делает?
О последней строфе. «Всё так же, как всегда. Ничто не вечно». — Если «как всегда», то, в принципе, таки и вечно. И — зачем же городить огород о городе (простите за двойной повтор), чтобы придти к банальному, в общем-то, выводу в последних двух строках?
Мне практически без оговорок нравятся строфы со второй по четвертую включительно. Если честно, это и есть стихотворение или близкое к нему. Я понимаю, что может быть жалко последних двух строк, но их можно забрать в другое стихотворение.
АНДРЕЙ МАРТЫНОВ «я в лес вёл сталинистку»
http://www.stihi.ru/2017/12/27/10417 квота ГР за редактирование отборочного тура
"Я вёл расстреливать бандитку.
Она пощады не просила" Д. Самойлов
"и я повёл сепаратистку
расстреливать в овраг" А. Кабанов
я в лес вёл сталинистку, где ждал её расстрел
туман стелился низко, в ложбинах серебрел
мы с ней брели устало по щиколку в росе
когда она сказала – вы извращенцы, все
и я ответил – верно, о чём тут разговор
и с нами джонни леннон и дядька томас мор
мы на европу дрочим, америке сосём
и в частности, и в общем, плюём в наш водоём
мы грязно обсирали ещё ссср
и сможет только сталин нас извести совсем
всё это очень мило, однако ж, вот и лес
и очередь прошила её наперерез
за бабушку! за деда! за маму – "дочь врага"
за то, что вы победу присвоили тогда
за стук в ночи, за голос, за смятую постель
за всё, что не упёрлось вам объяснять теперь
она уже упала на землю вниз лицом
а огненное жало всё ярость изрыгало
всё харкало свинцом...
я в лес вёл сталинистку, где ждал её расстрел
мне сон такой приснился
он сам
я не хотел
Стихотворение легло на душу, хотя место ему, скорее, в 1980-х, во временах «Мутантки Кати». Есть неудачные моменты, и один из них — «где ждал ее расстрел». Придаточное сбивает, уводит в сторону от общей стилистики, в которой всё очень предметно и четко. Да и просто вяло. «а огненное жало всё ярость изрыгало» — одно клише плюс второе.
«Я не хотел» — классная концовка. Она входит в абсолютный клинч с криком о судьбах предков. И такой вывод не назовешь благостным всепрощенчеством или слабостью — это боль, выросшая в мудрость.
ЕГОР ЛЕМЕК «к В»
http://www.stihi.ru/2018/05/07/4772 квота Берты Лучевой за редактирование отборочного тура
я черно-белый фильм смотрел
в полупустом кинотеатре
поскрипывал кожзам
уснувших кресел
затхлый сумрак надо мною нависал
как шаль над школьной партой
учительница первая моя
какие фильмы крутят там
где в безвоздушной нежности
ощупываешь титры брайля
с улыбкой узнаешь
оставшихся в живых
после любви в трех актах и
после войны документальной
всю правду их и ложь
но как всегда на двадцать пятом
с половиной кадре
врубают операционный свет
иглу калечит патефон
и видишь: сыплется с небес кинотеатра
сирени сладостный попкорн
Тронула вторая строфа, но последняя строка смазывает и динамически, и подсознательным фокусированием на смысле, к чему относятся «правда и ложь» — к «титрам», «оставшимся в живых» или «войне и правде».
Верлибр лучше заканчивать немногословно. «И видишь» — лишнее. «Сладостный» не из этой оперетты. «И сыплется с небес кинотеатра Попкорн сирени» — было бы достаточно.
НАТАЛЬЯ ВАНХАНЕН «Сквозная»
http://www.stihi.ru/2018/06/05/3519 номинатор Елена Ительсон
Глухой перрон до сумерек продрог.
Нездешнего разлива и разбега,
мчит электричка, как единорог,
с витым, гигантским, белым рогом снега
в железном лбу, набыченном на нас.
Иль это снег, покуда не угас,
вонзается всё глубже и безмолвней,
как добела каленый прут жаровни,
в единственный, во лбу горящий глаз?
Она летит и пролетает мимо,
и жалоба свистит в морозной мгле:
жить на земле по сути нестерпимо,
особенно в отеческой земле!
В поверх пальто накинутом халате
старик колючим инеем оброс.
Малиновые рельсы на закате,
как две бороздки от кровавых слез.
А так недавно – трепетный гудочек
над полотном рассветно-молодым,
императрица комкает платочек,
и самодержец смаргивает дым...
Чтоб ни было, среди родных развалин –
куда ни кинь – везде один восток,
где каждый террорист сентиментален,
а каждый гений гневен и жесток,
лети себе, сквози себе, сквозная,
не подбирай дрожащих на снегу!
Мне холодно, я ничего не знаю,
но, как и ты, без памяти могу.
Лети себе, не кличь и не пророчь –
и радостно, и лучшего не надо –
витым, гигантским рогом снегопада
пропарывая воющую ночь!
Хорошее стихотворение, где центральный образ летящей электрички легко ассоциируется с Родиной, с той частью ее истории, которая набрала ход и живет уже своей самостоятельной жизнью, не выстраиваемая людьми, а давящая их или просто игнорирующая их как пассажиров. Если ключ в этом, то стихотворение стало бы жестче и концентрированнее, если убрать из него следующие строфы (придется один стык подкорректировать, но можно и этого избежать):
«Иль это снег… во лбу горящий глаз?» — Автор сильно вычертил начальный образ, совершенно не нужно «иль» и последующее, оно только размывает и размазывает уверенный старт.
«В поверх пальто…. от кровавых слез» — вряд ли в наши дни кто-нибудь серьезно отнесется к таким оборотам как «кровавые слезы». И мне непонятен старик в халате поверх пальто, но, видя умелое слово, допускаю, что речь о чем-то совсем конкретном, просто я этого не понимаю. Может, речь о скульптуре? Или этот старик олицетворяет всех, ожидавших, когда ночью придут забирать, и потому державший теплую одежду в буквальном смысле слова под рукой....
«Лети себе, не кличь… воющую ночь!» — Я бы мог предположить, что автор настроен революционно и по-блоковски радуется этой силе, набравшей ход, но мне кажется, что у меня есть доказательство обратного, и это доказательство — крохотное сочетание «трепетный гудочек» двумя-тремя строфами выше.
В общем, если убрать эти три строфы, динамика выпрямится и стихотворение приобретет единый стержень, который, однако, может не соответствовать авторской задумке.
ЕВДОКИМ СУХОРУКОВ «Любовь в стиле ретро»
http://www.stihi.ru/2014/09/09/2174 номинатор Феликс Гойхман
Сладкие звуки оборванной речи.
Вздохи и слезы. Вам кошка намыла
На променаде случайные встречи!
Все это было. Ах, все это было.
Бремя страданий пришлось Вам по вкусу.
Вы уходили и вновь возвращались.
Вы уезжали то в Крым, то в Тарусу.
Вас утешали, и Вы обижались.
Неисполнимо желанье любое,
Если оно произносится всуе.
Вам так хотелось носить голубое,
Черное смотрится плохо в июле.
Сладкие звуки оборванной речи.
Вы полагали – он быстро забудет.
Кто же мог думать, что сон будет вечным.
Все это было. И все это будет.
Я готов пересмотреть отношение к стихотворению, если сюжет его — о конкретной личности исторической, тогда и лексика, и стиль будут оправданы — о давно ушедших словами их же времени. Пока же «бремя страданий», «сладкие звуки» (могут ли быть звуки у оборванной речи?), «вздохи и слезы» перевешивают такие хорошие строки, как «Вам так хотелось носить голубое, Черное смотрится плохо в июле», «Вам кошка намыла На променаде случайные встречи!» Если же стихотворение писалось с единственным намерением попробовать на вкус, покатать на языке стиль прошлого, то, конечно, вполне сносно, но только как экзерсис.
«Неисполнимо желанье любое, Если оно произносится всуе». Всуе — тщетно, впустую. То есть, первое слово двустишия и есть последнее. Желание неисполнимо, оно же всуе.
НАТАЛЬЯ МАКСИМОВА «Прогноз»
http://www.stihi.ru/2018/01/15/838 номинатор Феликс Гойхман
A прогнозец – опять неважный
Словно скупость вершит зимУ
Небу – холодно
Птицам – страшно
Что ж мне весело? – не пойму
Не читаема
Не любима
Спать случается через раз
Стих – не белый
Судьба – не зрима
Слышно только обрывки фраз
Чай заварен – хозяин-барин
В доме убрано – хоть рыдай
И носок семядольно спарен
Чтоб земной состоялся рай
Он рутинный и ежедневный
Как молитва и проездной
Небо вздрогнуло – это нервы.
Смейся, милая, или пой
И окажется жизнь добрее
И за смехом – блеснёт слеза
И ответные голоса
Вслед за птицами – в небеса
Где январское солнце греет
Вместе с небом в стихотворении Натальи Максимовой вздрогнул и я — над «как молитва и проездной». Это классно. «Стих не белый»тоже хорошо: читаешь такое и понимаешь, что противопоставлением будет вовсе не «рифмованный стих», а стих «неумелый, грязный», т.е. неумение состояться и в этом, не говоря уже о любви.
Есть еще «семядольный носок» — образ, тоже воспринимаемый глубже своего непосредственного словарного состава. Быт, уют предстают в связке с природой, с крестьянским трудом (поскольку он не сам по себе, а «спарен», т.е. кем-то, хотя над этим словом можно было бы еще подумать). Эта связь крепко сидит в нас со времен «Слова о полку Игореве», откуда пришли строки:
На Немиге снопы стелют головами
Молотят цепами сверкающими
На токе живот кладут
Веют душу от тела
Половина производства на фабрике стихов о войне (особенно и почти исключительно Великой Отечественной) стоит на фундаменте этих четырех строк. Война как работа.
Возвращаясь к стихотворению, отмечу также некоторую слабость заключительных строк почти в каждой строфе. «Слышно только обрывки фраз» — ничего не добавляет к сильному вступлению. Начало строфы концентрированно, предложения короткие, сказуемое-подлежащее, ничего другого, и вдруг эта расслабленная сентенция. Даже если она призвана означать, что в доме пустота, большой частью она оставляет равнодушным. Это как закипевший и выключенный чайник — только что бурный процесс и вдруг вода «пффффффф»... «Чтоб земной состоялся рай» — та же претензия. И к «январское солнце греет».
Последняя строфа как бы не на своем месте. Ей бы измениться и стать на место «обрывков» фраз, там ей место с ее «ответными голосами», уходящими в январское небо.
НАРИНЭ КАРАПЕТЯН «Полярная сова»
http://www.stihi.ru/2018/05/14/9538 номинатор Елена Бородина
Полярных сов наполнены зрачки
полярной ночью. В солнечной короне
они недвижны. Но едва стежки
в траве проложит лемминг, или тронет
крылом былинку куропатка – вмиг,
винтообразно за спиной расправив
два белых опахала, распрямит
их в бреющем полете – и с кровавой
поживой хищник поспешит в гнездо.
Там самочка давно уже с тревогой
оглядывает хмурый горизонт –
летит! Приняв, вонзает в тушку коготь
и клювом рвет на части, а из-под
перины перистой ее повылезали
комочки серые, хватают жадно в рот
куски, и мать, измазанная алым,
следит, порой вращая головой.
Отец же нарезает расстоянья
под взмахи крыльев, видя не впервой
бескрайнюю равнину – мох, лишайник,
с кустарником над вешнею водой.
И тех же обитателей: оленей,
медведей белых – в профиль, чередой
бредущих друг за другом, нераздельных
супругов-лебедей, еще песца –
кого-то караулит он – ах, утку
с крылом подбитым в центре озерца…
Все внятно, повторяемо – разлукой
их не пугает новый Божий день.
А вон бежит – двуногий, в серой шкуре,
нахохленный, с оглядкой, но нигде
не спрятаться ему. Набедокурил –
теперь беда к нему повсюду льнёт.
Сове полярной видно: уже близко
погоня, топот; трое их – резнёй
попахивает. Но раздался выстрел.
«Стоять! – орут, – Нагнулся! Руки вверх!»
И он застыл внаклонку, а отростки,
что вместо крыльев носит человек,
задрал за спину – ну же, не покорствуй,
маши скорей, заухай, полети!
Нет, карликовым деревцем под ветром
сгибаться век тебе, жить под плетьми.
Ты здесь чужак. А мне чужды запреты,
мои владенья здесь, и лишь метель,
из года в год стирая с перьев пятна,
их выбелит когда-нибудь, затем
чтоб сжать меня в объятье необъятном.
Такое ощущение, что номинатор отвлекся во время прочтения либо впал в гипноз от ритмики «Ястреба» Бродского.
Что за изменяемая геометрия крыла у совы — она их сперва «винтообразно расправляет» (я не смог представить себе, как это выглядит), а потом еще и «распрямляет». «Самочка», «хватают в рот».... ну думайте вы над лексикой. «Стоять! Нагнулся...» Где, пардон, автор слышал такую команду?! Прежде чем отвечать мне, что «кто чем дышит, то и слышит», определитесь, какое время года (я полагал, что полярная ночь совпадает если не с зимой, то уж по крайней мере с крепким похолоданием) или просто состояние природы, потому что в стихотворении и озерцо, и вешняя вода, и лебеди, и утка.
«Из-под перины перистой» — перистые облака, а перина — перьевая. Перина — это то, НА ЧЕМ, а не ПОД ЧЕМ.
«видя не впервой» — само собой, раз и сам вырос, и птенцов завел.
«Резней» у автора даже не пахнет, а «попахивает». Правда, взамен раздается выстрел, и человек вынужден застыть внаклонку, задрав за спину отростки...
КЛИМ ПИТЕР «Факел»
http://www.stihi.ru/2018/05/04/3911 номинатор Елена Бородина
Все больше время искривляется в петле,
И расстояния теряются во мгле,
Ночь шепчет, точно бабка-повитуха
Мне на ухо о страшной тайне тайн
Неслышно – так крадется горностай,
Молчит свеча, которая потухла.
И, возвращаясь к давнему себе,
Все так же мало знаешь о судьбе.
Глядишь вперед, не думая о хлебе,
Когда рассветный час благоволит,
И прошлое – еще не инвалид,
Но ангел, что скользит в далеком небе.
Смотри, смотри, мечты апологет –
За горизонт твой закатился след.
Многоэтажность та же, возвращенье к лету,
Неотвратимость, заключенная в кольцо,
Где в толчее случайное лицо
Вдруг узнаешь и почитаешь за примету.
Невольно вздрогнешь, как под тучей грозовой,
Плеснешь в лицо остывшею Новой,
Ни грешного не зная, ни святого.
И под буксиром так же хрустнет лед,
На стрелке синий факел полыхнет
Свидетелем давно пережитого.
АЛЛА ШАРАПОВА «Непрошеное пророчество»
http://www.stihi.ru/2009/09/18/3739 номинатор Елена Ительсон
Когда серая рыба-меч прорежет брешь в акваланге
И ты упадешь на дно, выпустив трос из рук,
К тебе подплывет полосатая рыба-ангел,
Тебя поцелует в лоб голубая рыба-хирург.
На маленьких островах живут рыбари-карибы,
И, знаешь, моя душа имеет такую власть –
Отправить тебя туда, где шастают эти рыбы
И сделать именно так, чтоб ты заглянул им в пасть.
Ты думаешь про себя, что личность я ниже рангом,
Что создана только ждать и плакать на берегу.
Ведь все-таки ты моряк и плаваешь с аквалангом,
А я вот и без него как следует не могу.
Но там, где родился ты, где пруд в незабудках луга
И водятся в нем лини, налимы и караси –
Кому-то из палачей ты спьяну наплел про друга…
Выходит, нельзя, чтоб ты покоился на Руси.
Забыть бы… Ведь сколько бед творилось тогда в Союзе!..
Хороним в чести и тех, кто в тысячу раз грешней.
И я-то еще тогда сидела у маме в пузе,
И выловили давно налимов и окуней.
Ведь мало кто так любил, и песни певал красивей,
Ловчее бывал в игре и мужественней в бою.
Поэтому навсегда отняв у тебя Россию,
Шальной и мгновенной я сделаю смерть твою.
И серая рыба-меч прорежет брешь в акваланге,
И ты упадешь на дно, выпустив трос из рук,
И подплывет к тебе как радуга рыба-ангел,
И поцелует в лоб, ласкаясь, рыба-хирург.
Лишь будет тебе темно. Сияние небоскребов
На всю глубину лагун тебе не просветит дна.
И будет тебе светить, как прежде на пыль сугробов,
Заплывшая в облака золотая рыба-луна.
Это что-то адресное?...
Я не вижу связи между конкретной историей с палачами и жертвой и образной частью, т.е. рыбами. Обилие цветовых характеристик рыб (серая, полосатая, голубая, золотая) настраивает на волну современного мультфильма. Русь-Союз-Россия: Русь как судьба, Союз как катастрофическое для многих время, а Россия — как доставшееся наследие? Я не разобрался. С аквалангом, наверно, всё же дайвер, а не моряк. В интриге участвует кто-то третий: «кому-то из палачей ты спьяну наплел про друга» — т.е. донес? Или друг был недосягаем и эта информация была обращена палачами против «тебя»?
Характеристика главного действующего лица страдает: он и ловкий, и мужественный, и пел хорошо, и любил — и при этом грешный и пьяный, и смерть ему обещана «шальная». Одно другого не исключает, конечно, но такие вещи открывают дополнительную сюжетную линию, а кроме рыб читателю на помощь никто не приходит.
Единственное, что причастно в этом стихотворении к поэзии, — это «незабудки» и «забыть бы». Но автор бросает эту тему в угоду туманным образам.
«Шальной и мгновенной я сделаю смерть твою» — интересная строка, веет стихами о гражданской войне.
ПРИХОЖАНКА «Сады»
http://www.stihi.ru/2013/05/31/2696 номинатор Света Хохломская
I
Стою под цветущим ранетом,
по маковку запах – река!
ни дна, ни излучины нету,
и Бог знает, где берега.
Ни выплыть, ни выжить, не сдаться.
Выхлёбываю и реву,
бытье виноватое вкратце,
оглядывая... На плаву –
соломины, травы и шкурки,
побитого льдом камыша,
о лоб ударяясь, скорлупка
спасает кого-то. Дрожа,
таращится кто-то – откуда?
что делаешь в райской реке?
Ответить не смею. И глупо
стою под ранетом. Во вне –
час будничный.
II
Черёмухи в саду, сирени, вишни,
кипенье запахов, настой травы,
а к вечеру – кисельное затишье,
недвижное журчание листвы;
в такой вот миг до соловьев, до ночи,
мне думается – я ли не в раю…
и почему, зачем! душа хлопочет,
отыскивая ссадину свою,
и отчего – щепа, дрова, распилы,
занозливые ветки и пеньки,
её сопровождают до могилы,
до лаковой, иль струганной доски!?
Сады мои сады… бинтуйте раны,
непросто жить в изломанном миру,
когда б не ваши пенные туманы
не вырастить мне новую кору.
Красивая, чистая, прозрачная первая строфа. Всё остальное в «I» путано и сбивчиво, в том числе из-за знаков препинания («бытье виноватое вкратце, оглядывая»). «Кто-то», «кого-то», «откуда» — не задавайте читателю загадки, если сами не знаете на них ответа. «Льдом побитый камыш» и черемухи с соловьями? Обновился уже камыш давно.
«II» получше, более цельно, но щепа, дрова, распилы, занозливые пеньки да ветки, сопровождающие душу — это ахинея. Кельтско-друидское звучание связи человека и дерева потеряно, хотя заключительные две строки дают надежду, что стихотворение сможет обрести ясность, если его переработать.
АЛЁША СМИРНОВ «Улитки видят сны»
http://www.stihi.ru/2013/10/14/1067 номинатор Света Хохломская
Улитки спят. Улитки видят сны
о том, как дышит Фудзи на закате.
Вмерзая в грунт по осени, за кадром –
внутри своей убогой тишины –
улитки слышат море. Некий гул,
что в раковине дня почти условен.
Любое брюхоногое – Бетховен,
когда сентябрь берёт на караул.
Туманы и античный известняк
вторгаются в мечты гермафродита.
В одном лице Гермес и Афродита,
моллюск возводит замки на костях.
Из пены вылез, плюхнулся в песок,
взял в оборот сады, леса, пустыни.
Покуда жив – ползи к своей вершине.
По склону. Тихо-тихо. Поперёк.
Пусть Фудзи – нарисованный очаг,
оживший на гравюре Хокусая,
подошву ранит стрелка часовая.
Художник пунктуален в мелочах:
в пульсирующей жилке на виске,
в ещё одной продуманной морщинке.
Морфей и сам подкинет ахатинке
на панцирь пару трещинок во сне.
Быть иль не быть? Остаться вне игры?
Но в том и суть, что все улитки – совы.
Их смутные кошмары невесомы,
а страхи, как воздушные шары,
взмывая ввысь, расходуя тепло,
лишь призраки, а не предметы травли
для челюстей ежа, для клюва цапли.
Тем паче – для орудий ПВО.
Пронзают ночь улиткины рога.
Дом за спиной – не крест, но тоже ноша.
Так женщина всегда немного лошадь.
А там – и до Голгофы два шага.
Аквариум. Внутри него моллюск
штурмует гору. Звуки океана.
Луна. Жерло потухшего вулкана.
Дурная бесконечность класса люкс.
В постели Ева, в шкафчике – Лилит.
Проснись, в страну дождей открыты двери.
А я тебя люблю, ты не поверишь,
улитка, лошадь, женщина ли ты.
Надеюсь, что понял стихотворение правильно, и оно о женщине, женщине усталой, недосыпающей, уже растерявшей привлекательность, но продолжающей мечтать... Если это так, то автору спасибо за прекрасные две последние строки. Уж их женщина всегда поймет, даже если Ева, Лилит, ПВО, Голгофа, Морфей, Афродита, Гермес, Хокусай вынесут ей мозг прежде, чем она до них доберется.
Очень красивый образ — улитка на склоне горы. Восточной поэзии, вообще, свойственно замечать малое на фоне большого и выписывать именно его. «Любое брюхоногое – Бетховен» — хорошая строка.
ГЕРА ШТОРМ «Егерь»
http://www.stihi.ru/2018/02/23/3577 номинатор Юрий Семецкий
Рукоятку ножа крепко сжала моя ладонь.
Ты, от страха дрожа, нервно шепчешь: – Его не тронь.
Обходи стороной и в глаза не смотри ему.
Он ворует не сны и не память – людские души!
Видишь, бьются в мешках – на ловца даже зверь бежит.
Мы не смеем мешать, этот лес стал для нас чужим.
Спрячь клинок боевой. Егерь тащит в ночную тьму
самых дерзких, чтоб в чёртову дюжину выбрать лучших.
Старики говорят, он их души кладёт в котёл.
Совершая обряд, разжигает большой костёр.
Рвёт полынь, горицвет, белладонну, чертополох.
Заклинания страшные шепчет и варит зелье,
мощь желая вобрать. Оставляет на пустыре
малодушных, мой брат. Не дано им подняться вверх,
встретив утренний свет. Перья спутаны в мокрый мох,
мешковина тяжёлая держит, чтоб не взлетели.
Ты ему подойдёшь. Я навечно останусь здесь.
Буду слушать, как дождь омывает осенний лес.
Я ему не нужна. Я беспомощна и слаба...
Он охотится только на смелых и самых сильных.
Ты меня не бросай, я не выберусь, пропаду,
став забавою псам. Отведи от меня беду!
Этот лес сторожат стаи диких больших собак,
чтоб терзать неугодные души, стерев до пыли.
У подножья скалы лодку нежит волной река.
Мы в ней сможем уплыть, не сумеет никто сыскать.
...До воды девять лун, до спасения только шаг...
– Прячься за спину, милая, нас небеса укрыли.
...Замыкается круг. Враг прикован ножом к земле.
Мы уйдем поутру. Души будут смотреть нам вслед.
Позже к небу прильнут, их рассвета нельзя лишать...
– Я мешки распорол, посмотри, как прекрасны крылья.
Стихотворение очень многословно и страдает логическими неточностями. «Души, стертые до пыли» в предпоследней строфе «смотрят нам вслед» в заключительной. «Я навечно останусь здесь», но «уплыть мы сможем». Загадочная готическая аура. Обычно такое пишет молодежь.
ДАНА КУРСКАЯ «Ведьма»
http://www.stihi.ru/2018/05/31/9244 номинатор Юрий Семецкий
Когда в ночи произошел скандал,
Он завопил, стуча об стол ладонью:
«Я снова что-то там не оправдал?
Я снова что-то там не верно понял?»
Он кулаком об стенку молотил
И голосил цветаевски надсадно:
«Среди миров в мерцании светил
Я повторяю «Что опять не ладно?»
Чем снова я не угодил тебе?
За грех какой скривились эти губы?»
Соседи нам стучали по трубе,
И ветер вторил воем в эти трубы.
«Я никого настолько никогда!
Я даже о таком не мог помыслить!
И если ты уйдешь, то я тогда...
ну то есть — всё! Ну то есть – в этом смысле!
Ты подчинила всюду где могла,
Я хоть в огонь — одним твоим движеньем!»
Он так орал — дрожали зеркала,
и в них мое дрожало отражение.
"Ну хочешь, я ту люстру разобью?
Ну хочешь, разорву вон ту клеенку?
Чего еще ты хочешь, мать твою???»
И я призналась, что хочу ребенка.
Стихотворение практически безгрешное в своем жанре, если не считать самого начала (Когда в ночи произошел скандал, он завопил...) Читается так, будто всему действию предшествовал еще и скандал, причем такого размаха, что страшно подумать, раз крики на шесть строф явились только его отголоском или завершением. Начиная с третьей строфы понимаешь, что нагнетание здесь не ради нагнетания и что развязка будет неожиданной. Так и происходит, и дело авторское, насколько долго к этой развязке подводить, прежде чем читателю надоест. На мой взгляд, в данном стихотворении баланс на грани, но чутье автора не подвело.
«За грех какой скривились эти губы» — очень красивая строка.
ЮЛИЯ ДОЛГАНОВСКИХ «Смерть медведя»
http://www.stihi.ru/2018/01/11/8104 отборочный тур для резидентов
Зов шатуна весною недалёк —
уже не рёв, ещё не стон глубинный —
зверь, обесшерстевший наполовину,
наполовину мёртв. А мотылёк
парит — зачинщик травяного праха —
дрожит его зелёная рубаха,
ей сносу нет, но к ночи выйдет срок.
Шатун умолк, бредёт — уже не шаг,
ещё не смерть, но близко, близко, близко,
вот мотылёк зигзагом входит в изгарь —
торфяники горят? — и видит мрак.
Пытаясь выплыть, вязнет глубже, глубже —
идёт на дно. Медведь ступает в лужу —
и давит мотылька... Глухой овраг,
запорошённый снегом, ночь, метель —
уже зима, ещё звезда не встала —
оледенелым абрисом оскала
любуется луна. И колыбель
свивает тело зверя, словно сына —
усни! — так принимает крестовина
в свои тиски рождественскую ель.
Весна, снег, метель, мотылек.... Травы еще нет, но она уже прах. Торфяники разве горят зимой или ранней весной? Август-сентябрь.
Вряд ли кто-то всерьез назовет рык шатуна зовом. Что мне показалось интересным в стихотворении, так это как одно живое существо успевает перед гибелью лишить жизни другое.
ГАЛИНА ИЗЗЬЕР «Купали мать»
http://www.stihi.ru/2018/05/24/8459 отборочный тур для резидентов
Купали мать, библейские года
в заслугу ей не ставя. Укрывала
полотнищами плотная вода.
Казалось ей в чуднОй полунирване,
какой-то восьмирукий исполин
ее ворочал. Стан ее убогий –
долг дочерей, а грустный грузный сын,
как Магдалина, обмывал ей ноги.
Был установлен в ванне плоский трон
из пластика. Она сидела в нише,
счастливейшая из сорок-ворон,
когда-либо заваривавших кашу,
в придуманном своем монастыре,
в изгнании забвения, в ашраме,
не помнящая имена детей,
давным-давно забывшая о сраме.
И, девяностолетняя, в стекле
из пенных кружев, снова раму мыла,
и, просверлив отверстие в струе,
за прыткими потомками следила.
Возможно даже, было хорошо
скрываться ей в дементном отчужденье,
и пятый сын, который не пришел
на пятничное это омовенье,
грудь не терзал отсутствием своим
(а был когда-то больше всех любим).
Огромным оказалось на нее,
расставшуюся с прежней плотной плотью,
отглаженное хрусткое белье,
нашедшееся в стареньком комоде.
Свели в постель и пережили ночь,
не отвезли в заоблачную волость,
и много позже вытянула дочь
из гребня ломкий посеревший волос.
В тот день никто конец не предрекал,
и свет плескался в озерцах зеркал.
Стихотворению говорю «да», но советовал бы поработать. Если не сократить, то хотя бы изменить некоторые места. Полотнища-плотная-плотной-плотью — никакого эффекта усиления с помощью повтора не достигается, только раздражает. «Грузный» «прыткий» сын? Изгнание-забвение-отчуждение-забывшая-не помнящая — всё из одного ряда. «Она сидела в нише» — рифму не подыскали, не беда, но что за ниша? Ванна? «Библейские года в заслугу ей не ставя» — не понимаю смысла. Т.е. не проявляя никакого почтения к ее возрасту? Но стихотворением-то автор демонстрирует обратное. Помните у Бродского: «...И святое семейство, ОПАВ С ЛИЦА»: два слова, а сколько говорят о степени изможденности, а у автора — «расставшуюся с прежней плотной плотью». «Терзать грудь» — вряд ли даже «библейских лет» старушка так скажет. Не призывайте на помощь 19 век, ищите свою речь.
Если старого человека купают, да еще вчетвером, надо полагать, он лежачий (хотя в постель «свели»). Зачем же ему «хрусткое» белье? И так пролежни возможны, а тут еще и натирать будет.
Очень хорошая строка: «счастливейшая из сорок-ворон, когда-либо заваривавших кашу».
ОЛЬГА ДОМРАЧЕВА «Красный яр»
http://www.stihi.ru/2018/06/06/6108 отборочный тур для резидентов
*
где большие воды ломают лёд,
раздвигают прочь временные глыбы –
часовые боги, сойдя в испод,
правят мира ссадины и ушибы.
*
не ходи в апреле на красный яр,
не топчи зазря ледяную сукровь –
там отвесный ветер впадает в ярь
от невнятных стонов и пришлых звуков.
и ломает косточки ивняка,
обнажает в глине тугие жилы.
там внизу река и вверху река –
вороная смерть, слюдяная жизнь ли.
*
Вот так стоишь на яру, согревая в ладони камень,
дышишь на него, будто бы жизнь вдыхаешь.
Смотришь вниз: тонкая кромка бурьяна
взлохмачена ветром, его порывы нарастают.
Под ногами чавкает снег, перемешанный с глиной.
Длинный день на излёте.
Вокруг ничего лишнего –
только вода,
лёд и вода.
Делаешь шаг назад,
размахиваешься –
камень скользит в полёте.
Тут же про него забывая, думаешь о важном:
"Небо впадает в Иртыш или наоборот?"
(Камень, будто бы ударяясь о невидимую стену,
отскакивает, летит обратно).
В тебе просыпается Гераклит, но ты тут же ему перечишь:
«Нельзя обмануть время? Да ладно!» –
шагаешь вперед.
Яр позади, а ты идешь, как плывешь. Выпрямляешь плечи.
Ветер трубит на все лады,
а в тебе река говорит, она сквозь тебя протекает.
Вдруг в уши яростно врывается свист,
его звук усиливается.
Ты балансируешь.... качае...
Просыпаешься.
Вытираешь тыльной стороной руки испарину,–
лоб отчего-то саднит.
В окне белеет апрель, неласковый, хмурый.
Сокрывшийся в облачной раковине солнечный аммонит
не лезет в глаза своими щупальцами – это радует.
Говоришь: Ну что ж, доброе утро!
Сон уплывает. Вздрагиваешь, стряхивая с себя
его ледяные чешуйки –
время выбираться из постельного кокона.
И тут ощущаешь – в ладони зажато что-то холодное.
Разжимаешь.
И видишь камень.
Автору очень удалась часть «не ходи в апреле.... слюдяная жизнь ли». Темное такое, неясное предупреждение или заклинание. Вся третья часть — шум, как на мое ухо, если не считать строки «Небо впадает в Иртыш или наоборот». Но за Иртышом на сцену выходит Гераклит. Апрель у автора «неласков», но «радует», что «солнечный аммонит сокрылся». «Камень скользит в полете», «река протекает сквозь тебя» — красивости.
АЛЕКСАНДРА ГЕРАСИМОВА «это было странно и хорошо» (из цикла «дочкиматери»)
http://www.stihi.ru/2018/06/06/7457 отборочный тур для резидентов
это было странно и хорошо
мы стояли бок о бок
и снег пошёл
ты стряхнула колкую пыль с моего пальто
как никто
и я стала маленькой вовсе
как крошка льда
я была вода и ты мне была вода
мы текли и не было в нас начала
ты молчала
но в тебе о главном шептал цветок
стеблем вросший вглубь тебя
в кровоток
распустившийся у тебя на груди пунцом
напоённый твоим сосцом
и я знала
я – твои семена
подбирала тебе названия имена
целовала тебя в пульсирующий висок
и пила твой сок
это было странно и далеко
пригорало выкипевшее молоко
за окном большая текла вода
ты была и было легко-легко
как никогда
Ощущение после прочтения -- посмотрел альбом с чужими детскими фотографиями. Не просто чужими, a люди на них незнакомые. И понимаешь головой, что для другого человека это может быть важно-важно, но разделить не можешь. Хотя у стихотворения легкая такая, ненавязчивая поступь.
АННА КРАСНИЦКАЯ «2018. Аполлония" Анна Красницкая»
http://www.stihi.ru/2018/02/23/874 отборочный тур для резидентов
Аполлония варит варенье из ковыля
приходила соседка и просила просила просила
принесла придорожной травы извиняй мол
больше нет ничего пять оболтусов по лавкам
и шестой в остерии последние заплаты протирает
Аполлония варит варенье из камней
Пьетро опустошил заначку из бабкиного сундука
и гуляет на последние сольдо купил забористой граппы
вылакал в одно рыло двухлитровую бутыль
только не плакать варенье испортится
слезы удел аристократочек
Аполлония варит варенье из васильков
Ей ходить за коровой ходить за лежачей свекровью
а старая то вот брюзга дребезжит и дребезжит
и ничего не объяснишь ей болезной
Аполлония варит варенье из хлебных корочек
надо бы дочке послать чем питается то в городах своих
ишь чего вздумала учиться ей забздилось
не женское это дело буквы разбирать
Аполлония варит варенье из крапивы
сахара ни крошечки и банка из под меда пустая
Аполлония смотрит на закат и думает
Завтра будет новый день все как у всех по кругу
Соседка хвалилась пустым животом
Говорила что ела мясное рагу
Аполлония завтра будет варить варенье
что принесут из того и сварит
а получится пальцы оближешь
даже варенье из гвоздей удалось
хорошая она баба эта Аполлония
P.s.
навеяно немножко Родари, и немножко Торнаторе
Печальная картина, по сути дела, — жизнь, сведенная к обслуживанию других. Но умение исполнять свое дело хорошо и быть востребованным, может, тоже есть предназначение. В кино я несведущ, из Родари отчетливо помню только «Голубую стрелу» — возможно, стихотворение сыграло бы ярче.
ОЛЬГА ВИРЯЗОВА «Опавшие лепестки держатся за руки...»
http://www.stihi.ru/2018/06/01/1086 отборочный тур для резидентов (квота Джу)
Опавшие лепестки держатся за руки
сцепляются бортами
падают в золотые заводи
сознания
Озеро пахнущее затхлостью
золотая муха памяти и отвращения
налипая на подмышку изнанку
золотая муха сокращения
коровьей кожи
судорога внезапной дрожи
Добывая цветочный сахар
бабочка вползает в сердце
напивается и валится
лопоча что завтра
не имеет значения
глядя тебе в глаза
глазами астронавта
выпуклыми и круглыми
И выбираешь такой угол зрения
где поспевает сегодняшнее
и ты поспеваешь
пожарить шашлык
и яблоки поспевают
остаться с нами
пока золотая муха жалит
корова лягается
а белая бабочка становится стаей
будущего
Когда открылись шлюзы общения с внешним миром, русскоязычная поэзия просто отдалась новому тогда для нее стилю, в котором выполнено это стихотворение. Открылась возможность новой эстетики, но «золотая муха» во множестве превратилась и в цель, и в средство. Кому что близко, но я в стихах, прочитанных у англоязычных авторов (а такие стихи пишутся тоннами, что не означает «непременно плохо») не встречал «судорогу дрожи» или «поспевать пожарить шашлык». Как-то всё несколько тоньше.
«Затхлость», «отвращение», натурализм в виде «сокращения» на фоне «золота» — эстетика декаданса.
Метафора астронавт-бабочка интересная, шлем действительно похож на глаз насекомого. Но как же любят многие авторы разжевать и в рот положить: вот здесь не надо дополнительных характеристик в виде «выпуклого и круглого», оставьте воображению читателя простор.
ЖИЛЬ ДЕ БРЮН «колечко»
http://www.stihi.ru/2017/05/31/7417 отборочный тур для резидентов (квота Юлии Елиной)
Всё забудет, за письма дурацкие извинит
(запечатал в конверт и последнее отослал ей).
Золотое колечко подпрыгивает, звенит
в переулочках угличей, рыбинсков, ярославлей.
Размывая ненастье, к которому так привык,
из родства на раз-два утекает вся кровь-водица.
Кто юнцом захлебнулся в холодной любви Невы,
тот едва ли ревнивице Волге в мужья годится.
Где-то вдовы-вороны клюют городскую тьму,
закатилось колечко под чей-то чужой порожек.
Сердце бьётся ровнее, и снова верно уму.
Память дорого стоит. Забвенье – стократ дороже.
В «Избранное» стихотворение, может, и не войдет, но в сборнике будет прочитано и воспринято. «Размывая ненастье» непонятно. Хороши последние две строки второй строфы. По-моему, в «Английских песнях» Бродского похожее колечко есть.
ЕВДОКИМОВ АЛЕКСАНДР «Кислота моя»
http://www.stihi.ru/2018/05/29/5731 отборочный тур для резидентов (квота Руслана Рафикова)
Кислота моя, все мы опасны
личной глупостью, болью, тоской.
Кислота моя, век этот разный
без поэзии злой, никакой.
Повезет и случайная строчка
отгоняет случайную тьму.
Кто ещё здесь? Служебная точка
человека в токсичном дыму.
Луч на скатерти, ветер и ветер,
телемагия в адской печи –
это вертел. Насадят на вертел
и вращают, лечи – не лечи.
Сквозь игольное ухо искусства
путь безухих. Мыча и звеня
пишешь что-то, пытаясь искусно
написать "полюбите меня".
А в ответ неизвестные птицы
проливают в тебя тишину,
а в ответ – полыхают границы,
а в ответ – объявляют войну.
Мысль есть, и автор ее проводит от начала до конца, этого не отнять, но словарно над стихотворением еще надо работать. «Век этот разный» значит разный, а не никакой, даже без поэзии. «Путь безухих» звучит забавно, как Пьер Безухов. «Искусства-искусно» рифмовать не следует, слова могут быть чуть ли не омографами, но не от одного корня. Да и зачем здесь эта громкость? Вы ведь ВСЕГО ЛИШЬ пытаетесь написать «полюбите меня», хотя и этот посыл в буквальном восприятии пахнет тщетой и гордыней, а не стремлением служить поэзии или находить в ней опору.
Последняя строфа мне нравится, особенно первые две строки. Да, должна быть у поэта птица, которая напоет ему тишину, как глину для Бога.
ЕЛЕНА ТЮТИНА «Хрущёвский двор»
http://www.stihi.ru/2018/02/23/4271 отборочный тур
Хрущёвки. Август.
Зреет облако, грозится ливнем за версту.
Луна, как пуговка из войлока, пришита к звёздному холсту.
До одуренья пахнет сливами и дымом сонного костра.
Скрипят качели сиротливые в тени заросшего двора.
Подростки пыль сметают с лавочек, окурки прячут в бересклет.
На проводке танцует лампочка, треща, разбрызгивает свет.
А рядом дед, хлебнув анисовки, остекленело смотрит вдаль,
как будто важное и близкое в погасших окнах увидал.
Крадется счастье предосеннее. Горчит покой, как старый мёд.
Двор на меня глядит рассеянно, вздыхает, и
не узнаёт.
Да простит меня автор, но такие стихи, как шутили в советское еще время, писал «каждый второй в Союзе композиторов», под чем подразумевалось, что никаких навыков оно и не требует, и не демонстрирует. Его можно сохранить как зарисовку для прочтения знакомым, с которыми на одной воспоминательной волне, но и тогда лучше сначала подправить:
1) Зачем подростки сметают пыль с лавочек? Аккуратные какие курящие подростки.
2) «Рядом дед» — с чем он рядом? С лампочкой?
«Горчит покой, как старый мед» — это хорошо, но до этого прозвучало, что подкрадывается счастье, так что налицо диссонанс.
И, собственно, почему именно хрущевский двор? Такие дворы были и в старых военных городках, например.
ИРИНА-СОВА «Бумажные змеи»
http://www.stihi.ru/2017/09/25/7132 отборочный тур
Слышу звук телефона –
рука поднялась привычно,
но сквозь сон понимаю, что это не мой рингтон.
Интерьер темных комнат
пугает при свете спички
непонятным уродством, с усмешкой даря поклон.
Осень. Серое утро
дождем затянуло окна.
Память снова уводит в тот давний счастливый день,
где скользили минуты,
собой заполняя плотно
наше время-подарок на тихой речной воде
В небо мы запустили,
ты помнишь? Бумажных змеев.
И смеялись от счастья. И солнцем светил июль.
В одинокой квартире
закончился день. Темнеет.
Я к свечам зажигалку сейчас подношу.
Твою...
Автор задал интригу в самых первых строках, возможно, даже не отдавая себе в этом отчет. До конца стихотворения я ожидал, что выстрелит разгадка — чей же это телефон и рингтон. Видимо, это всё-таки был будильник, поскольку вместо телефона появилась зажигалка, а суть воспоминания переживающего даже и не они, а река и бумажные змеи. Не надо на такой краткой стихотворной дистанции плодить-множить образы, каждый из которых, в принципе, оказывается равноценен и не получает развития. Ведь это не метафизическое стихотворение, это стихотворение-настроение со вполне внятным, древним, как мир, сюжетом. Так нащупайте один сквозной образ, одну тему и найдите ей решение — логическое или художественное. В этом стихотворении ни один из перечисленных выше образов для меня ценности не имеет, а вот бесцельность прожитого дня — да: во второй строфе утро, в третьей вечер, а между ними — счастливый в прошлом день.
Словарно — неудачно. Либо банально (память уводит), либо откровенно непродуманно:
1) «непонятное уродство». Если автору самому непонятно, зачем это нужно читателю? И разве автору самому неинтересно разобраться, что же уродливого и пугающего в интерьере с наступившей темнотой, и уже сообщить это знание читателю?
2) Что такое «интерьер с усмешкой дарит поклон»? В смысле — смеется над человеком, поскольку неясен, неотчетлив и т.д.? Хорошо, могу принять, но к чему поклон?
3) Если у автора есть зажигалка в последней строфе, зачем ему спичка в первой?
4) Минуты, заполняющие время — звучит неплохо, но вот определение при времени (подарок) сбивает.
ХОРОШО ТЕМПЕРИРОВАННЫЙ КЛАВИР «Выныривая на...»
http://www.stihi.ru/2017/05/28/2122 отборочный тур
Выныривая на
Поверхность сна,
Скользи над ним,
Меняя осторожно.
Не утони,
Обняв контролем ложным,
И не проснись.
Ты здесь и там,
В рисуемом пространстве.
Ведёт мечта
Маршрутом прошлых странствий.
Но кто-то третий
Проступает в сон,
И, вероятно, с нескольких сторон –
Чужим лицом в придуманном сюжете
И взглядами невидимых персон.
Логично – задавать ему вопросы,
Но не спеши ответы рисовать,
Которые рождает голова.
Протягивай желаемый набросок
В сияние границ многоголосых.
Не жди, пока расправят в сложный спектр,
Закачивай заманчивый аспект,
Лови себя оттуда на удачу.
Тянись по леске собранным лучом
И делай вид, что вовсе ни при чём –
Прозрачно спишь, собой во сне рыбача.
Очень-очень долго раскачивается стихотворение, прежде чем добирается до по-настоящему красивых заключительных четырех строк. Эти строки поймали таки автора, либо он их. До этого же — маловразумительное предупреждение об опасности/обманчивости сна, иллюзиях, посещениях другими ипостасями.... больше гадать не буду. «Меняя осторожно» — что меняя? «Обняв контролем ложным» — фу. «Мечта ведет маршрутом прошлых странствий» — мы, конечно, говорим «у меня была мечта» (т.е. не просто несбыточная, а уже даже распрощались мы с ней), но эта фраза тяжелая, неповоротливая и мутная. Контроль, маршрут, спектр, аспект, персонал — слова не для описания сна.
АЛИСА 100 «Верчу-кручу»
http://www.stihi.ru/2018/05/15/5739 отборочный тур
Пляшут яркие стекляшки миражей –
Жизнь легко вращает свой калейдоскоп.
Подслащу я их пакетиком драже,
На досуге почитаю гороскоп.
Под подушкой отыщу последний сон –
Я заначила его на чёрный день:
Если вдруг рванёт тропинка под уклон
И прикинется весомой дребедень.
Он – как фильм, где нет начала и конца
И химеры будто крылья за спиной.
Только зверь переиграет в нём ловца,
И откажется ковчег свой строить Ной.
В суматохе твари, пары растеряв,
Ценность мига вплавь попробуют постичь.
Бес останется по-прежнему лукав:
Их разделит на охотников и дичь.
Но узор мазёвый длит калейдоскоп –
Идеальных рёбер у Адама нет.
Подрихтует недоделки фотошоп –
И завертится проверенный сюжет.
Этому стихотворению остаться бы на рельсах разговорности («Если вдруг рванёт тропинка под уклон И прикинется весомой дребедень»), а не уходить в библейские символы, подразумевая, судя по всему, отношения между полами («твари, пары растеряв», «идеальных ребер у Адама нет», «подрихтует фотошоп» и игра продолжится).
ШОРТ-ЛИСТ
1. КЛИМ ПИТЕР «Факел»
http://www.stihi.ru/2018/05/04/3911 номинатор Елена Бородина
2. НАТАЛЬЯ ВАНХАНЕН «Сквозная»
http://www.stihi.ru/2018/06/05/3519 номинатор Елена Ительсон
3. АНДРЕЙ МАРТЫНОВ «я в лес вёл сталинистку»
http://www.stihi.ru/2017/12/27/10417 квота ГР за редактирование отборочного тура
4. ПЕТР ЛЮКШИН «апельсин»
http://www.stihi.ru/2018/01/08/7939 номинатор Ник Туманов
5. ЖИЛЬ ДЕ БРЮН «колечко»
http://www.stihi.ru/2017/05/31/7417 отборочный тур для резидентов (квота Юлии Елиной)
6. ГАЛИНА ИЗЗЬЕР «Купали мать»
http://www.stihi.ru/2018/05/24/8459 отборочный тур для резидентов
7. ДАНА КУРСКАЯ «Ведьма»
http://www.stihi.ru/2018/05/31/9244 номинатор Юрий Семецкий