Егорыч нахрен всех послал по алфавиту,
Закрылся в доме и с балкона стал стрелять,
А на столе лишь треть бутылки ядовитой,
Достали все и он решил усугублять.
Егорыч целился по заданным мишеням,
Так, как учили на непризнанной войне,
Испортил с властью он взаимоотношенья,
Хотя доволен был он раньше ей вполне.
Егорыч стал раним, подвержен и зависим.
Терпенье водкой испарилось в небеса,
Он штатским в шляпах слал настойчивые письма,
Те отсылали тем, кто лечит ‘’голоса’’...
Егорыч всеми был в районе узнаваем,
И каждый рад был с ним отметить свой удел,
Харизматичен, адекватен и вменяем,
Знаток всех правил и ценитель женских тел.
Егорыч многое познал не понаслышке,
И по прослушке многих вычислить успел,
Мог о соседе рассказать всё по отрыжке,
И записать слова тех песен, что не спел.
Егорыч жил, но позабыли ветерана,
Не пригласили, не успели наградить,
Нужда и бедность продырявили карманы,
Он опустился, стал по городу бродить.
Егорыч занялся своим самолеченьем,
На завтрак рюмка, две на ужин и в обед,
Понять легко, но оправдать нельзя отмщенье,
Хоть не попал, быть может, скосят пару лет.
Егорыч- лишний человек постмондиаля,
Сменилась радость на сорвавшуюся злость,
И пропит мяч и не найти Святого Грааля,
И лишь скелет в шкафу наращивает кость.