"Жизнь моя, как осенний листочек." Роман Том 3 -1-22
Глава 1. «Жизнь продолжается»
Глава 22. Письмо?! Ответ...
Я иногда переписывалась с племянниками моего мужа Ашота, но не знаю, оно им нужно было или нет?..
Ответ Виоле
Я о твоём отце могу подробней рассказать: он был хорошим – не только для вас, детей. Как жаль, что так рано ушла твоя мать, она любила вас, особенно его. Она в глаза ему смотрела, как будто всё искала в них ответ на свою любовь! Не работая, она имела возможность больше находиться рядом с ним. И прозвенел последний звонок в школе, она берёт и вас – и вместе у отца на воле, – так называю те края, куда мужчины улетали. «На воле» – другая жизнь была тогда,всё по квартирам без удобства, но лишь бы вместе, говорила она. Твой отец не жадным был – наверно, знаешь, но, как он вас снабжал на воле, немного расскажу сама. Он доставлял продукты – большие ящики всегда отборных яблок. Он любил «Снежный Кальвиль», мы даже к нам домой везли. Хочу тебе я рассказать одну историю, произошедшую на воле. В воскресный день собрались все молодые на ставок, там и сестра его была, и зять, маленькие ещё у нас детки. Решили отдохнуть, поплавать, а в сумочке спиртное прихватили, не говоря о закусоне тоже. Уже накрыли большой стол красивый, а мой король, так называю своего супруга, залез купаться, а там он начал и кувыркаться с девчонкой с нашего посёлка. Так всё барахтается там – меня не замечая, как будто там и не было меня! Так раздражало всё увиденное, что я решила тоже искупаться. Купальника не было у меня. Я даже и не думала плавать, стесняясь твоего отца, а также зятя, но стыд, наверно, и не знает женская ревность. И так, в чём была одета, я прямо и
залезла. Но, соскользнув, откуда знала я тогда, что у ставка такие скользкие поверхности в начале, словно в иле, очутилась я почти посередине. А мой король? Всё продолжает там купаться, меня он даже как будто бы не замечает. Ко мне плывут уже два посторонних парня, как будто бы помочь хотят, а сами громко говорят: «Откуда здесь русалочка такая?» На помощь мне и подплывает твой отец. Конечно, плавать я умела. Иначе не рискнула б даже и залезть. Но неожиданность с илом меня сбивает, немного испугала и меня, а там и мой король, забыв, что недавно барахтался с другой, но парни, не стесняясь, высказались и ему: «В одном ставке двух тёлок ты купаешь?» Они ведь правду говорили, но знаешь наших! – они ребят избили. Испортили мы отдых там себе. Хотя и место поменяли для отдыха. Нога у короля болела целую неделю, работать он не смог уже, сидел на привязи он дома. К нам приходили навещать отец и мать твои, и детки тоже. Вы так любили вместе с моими погулять, дружили очень. И так запомнила я вас, моих детей и вас, счастливых, как будто бы для вас и море по колено. Так дружно время проводили вместе вы!
http://www.stihi.ru/2010/09/12/1687
Письмо племяннику Валере
Привет. Прости, что так долго я тебе не отвечала. Ведь мысли все мои были заняты другим, тоска по нему терзала душу мне, до боли жало страшно. Но я тебе хочу сказать о твоей семье. Ведь испытала это раньше тоже. Вы потеряли в молодости мать, и для вас это была большая утрата. Мы с ней ровесницами были и одновременно вошли в дом невестками. Я многое могу вам рассказать, что вы не знали. Отец твой представлял её, сказав мне, что ровесница моя, но немного повыше ростом, при встрече – ростом была с меня, немного полнее. Мы с ней были как две подруги, и интересы поначалу были одинаковы у нас. Ходили мы беременные вместе. Она родила на Рождество! Я же – на Крещение! Большие январские праздники мы захватили вместе, мы очень дружно жили с ней. Работала, училась я, она сидела с тобой дома. Один свободный день, среда, не представлялся для учёбы. Решила окна я с утра помыть. Не знаю, какой месяц был, но было холодно ещё. И мою маленькую комнату обогревала керосинкой я, которая стояла прямо на полу, а к вам, к твоей маме, сестра вошла, Асмик. И ты же знаешь: две сестры, – всё разговоры завели. А я стою на подоконнике уже, смотрю в окно и мою. Наверно, через полчаса в окне увидела я пламя и быстро спохватилась. Что я вижу: держишь ты расчёску пластмассовую над керосинкой, а пламя возгорелось, обхватив расчёску. Расчёска мягкая прилипла к рученькам твоим. Тебе так больно – ты кричишь. И быстро я бросилась вниз, чтобы помочь тебе, в то время о себе не думала я. Схватила скатерть со стола и погасила пламя, а рядом там и молоко холодное было, им я тебя и обмыла. Тебя спасла лишь только мазь, что нет пятен от ожогов, и твой отец достал её. Тебя любила очень я. Сейчас люблю я тоже. Ты вырос вместе с моим сыном. Не помню, чтобы хоть бы раз вы спорили, ребята. Но дверь, которая была между нашими комнатами, именно тогда была закрыта навсегда. Прошёлся холодок и в наших отношениях, как будто в чём-то виновата была я. Твоя мать чистюлей была. Всегда в пример я приводила. Она готовила красиво! А гладила – ни одной морщины. А я всё спешила, работала и училась. Мне было всё равно, лишь бы дети сыты. Уборка поверхностной была. Я просто не успевала. Не помню, где ты был тогда, но я видела, как умирала твоя мать. Белоснежное бельё, такое, как она любила... Прости, что об этом говорю я – затрагиваю зажившие старые раны. Так провожали мать твою родные доченьки её. Всё чисто убрано, как будто она ходила. Прости, мой дорогой Валера, что я сегодня открылась. Люби её, она тебя любила...
http://www.stihi.ru/2010/09/11/1915
Как часто вспоминаем родных? Катерина
Так тебя отец мой называл – Катерина. Вспоминаю тебя, и не раз. Ты для нас была как картина и пример, мне хотелось многое взять от тебя. Все же, любя, в сердце тебя называли бабушкой Катей! Ты для нас была всё! Хотя ты была моей тётей, но «бабушка Катя» твёрдо зацепилось за тебя. Ведь по отцу была сестра. А сколько радости для нас, детей, давала... Потом и к внукам перешла – моим деткам. Хотя своих детей ты не имела. А вырастила племянника Ивана – сына своего брата, который погиб в годы войны. Так обихаживала его – как своего. Жалела, ведь он родителей в войну потерял. Но как ты нам помогала всей семье
растить детей, чтобы посвободней было родителям, ведь у моего отца было четверо, потом и у меня трое. С твоею помощью растила детей и я. Окончить институт сумела, мне только ты и помогала. А какая рукодельница была! А как ты стряпала! Загляденье одно:
вареники, пельмени – всё не перечесть... Любила суп я твой с домашнею лапшою, что ты сушила, делая лапшу сама. Затируху, суп с клёцками, хотя у нас всегда было мясо, но ты нас приучала к казачьей еде. А какой борщ! Любила я, когда ты пела старинные казачьи песенки твои, запомнить было трудно говор, почему-то не успела записать, а как хочу сейчас напеть, хотя бы немного... Зато всегда они вертятся у меня в голове. Я помню, как вы за чаркой водки могли в Пасху пропеть целый день. И это многоголосье до сих пор звенит во мне. Я так же, как и ты, моя родная, всё делаю для своих детей. Но только не умею петь. Ведь ты меня так научила с детства жить.
Спасибо! Часто вспоминаю я тебя как русскую женщину, умеющую любить.
http://www.proza.ru/2010/10/22/1391
Обращение к племяннику Валере
Спасибо всем, люблю я вас – как будто я рожала, как будто я носила вас. И этому причина – молодые годы. Как жалко, что они прошли и не вернуть нам их обратно... И если б можно было повернуть немного руль в другую сторону жизни, то я бы выдержала! Как мне хотелось вам помочь... Хотелось, чтобы были рядом. Ведь все устроились здесь. Живут, преуспевают в жизни. Кто школы кончил здесь давно, кто учится в университете... как жаль смотреть на вас мне иногда. Хотелось бы видеться почаще. Когда кого-то мы теряем, тогда мы только понимаем, что жизнь прошла напрасно. Могла бы сделать больше я, больше для вас. Шесть лет здесь я жила ведь, с кем-то всех принимала. Но не жалею никогда. Жалею только, что нет вас рядом с нами...
http://www.stihi.ru/2010/09/12/1572
Письмо Аиде
Мне с именем твоим сразу опера вспомнилась – Аида! Как
вспомнилась и жизнь моя, твоя и близнецов твоих, как будто бы сейчас увидела я вместе! Молодыми! Какая жизнь была тогда беспечная, наверно. Растили маленьких детей, не думая ни о чём тогда. И правду говорят в народе: «Маленькие дети – маленькие заботы, большие дети – большие заботы», порой большое горе. Так и настигло оно нас, прости, что я давно тебе не отвечала. Ты знаешь, как люблю я вас, и думаю, что это всё взаимно... Любила очень твоего отца, так много воспоминаний оставил, чтоб вспоминать его стихи, шутки и прибаутки, что мы рассказываем внукам нашим, чтоб они тоже знали... Кто был у нас в семье самым первым из проказников? Откуда в них такие гены? И я тебе просто хочу напомнить одну историю...
Больной он был, лежал в постели. Температура не спадала уж как неделю. А он? Шутник, подзывает мать твою, усаживая на кровать. И объясняет ей сердечно: «Когда умру, похоронишь меня нормально, не скупись. Потом на дачу поезжай. Там, возле забора, дерево сливовое небольшое. Поедешь, прихвати лопату, и прости – всю жизнь я прятал от тебя. Устал скрывать я, больше не могу. Нет сил. Выкопаешь сама? Там клад зарыл в большом пакете». Не спала ночью твоя мать. А утром, под предлогом что-нибудь купить с базара, сама на дачу собралась. Нашла и дерево то у забора. И начала вовсю рыть там. Земля засохшая была, с трудом поддавалась она её напору, но наконец дошла до цели. И большой свёрток у неё уже в руках! Открыла, а там говно. Его и спрятал он от неё. Приехала она обратно, как с той русской сказки: и по усам текло, и в рот не попало. Всю дорогу она его ругала. Но он спокойно встретил бунт её: «Ты не успела похоронить, за кладом побежала?» Опять – из сказки, говорю: «Так бил олень ногами много,
что золото и превратилось в груду черепков пустых». Что встретила
она тогда? Смеялся он, ещё добавил: «Что ты нашла – это есть только у меня. А сейчас: хочешь – смотри меня. Хочешь – нет, это всё, что есть». Уже смеялись они оба.
Как поживает твоя мать, как её здоровье? Прочти послание моё ей, оно о многом может и напомнить. Передай, что любят все её, может, и успею увидеть ещё. Хорошая была, как мать она для нас, как тётя.
Я помню, день рождения твоего отца справляли у вас дома. А мы такие молодые, только невестками мы стали, какое время пробежало перед глазами... Он забавный был и заводил всех своими байками, стихами. И, помню, на пианино кто-то там играл. А мы, две невестки, беременными были. Не выдержала я ночной компании, глаза слипались – хотелось спать. Твоей матерью постелена была лежанка в ложе у окна для меня. А сколько раз вас, маленьких, за ручку она приводила в Чугурети к нам. Какие были времена! Наверно, просто молодость наша была прекрасна. Вспоминается чаще нам без шрамов, хотя ведь трудная жизнь была. Растили мы детей тогда, большая ноша на плечах была. Но силы молодости нас спасали. Победу в ней мы одержали. А в старости не знала я, что нас всех подкосит так судьба. Любимые нас покидают навсегда, печали нашей не поможешь. Залатанные дыры в сердце нашем ещё открыты. Сквозь них даже в спокойный день бежит струя крови печальной... Не буду я о грустном больше. Как вы? Как муж твой? А с дочкой я переписываюсь иногда. Сынишка заглядывает тоже. Знаешь, подробности о них мы и не знаем даже... Живём мы так далеко, но близкие к вам навсегда...
http://www.stihi.ru/2010/09/12/1635
Аннушка!
Твое имя – у нас в сердце. Так и ласкательным осталось. Ты из всех наших младшенькой была. И все ласкательно тебя так и называли. Не помню ссор я с твоей стороны. А может, просто маленькой была тогда. Очень хотели увидеть тебя на свадьбе.
Может, осталась ты б с нами. У вас, говорят, с работой стало полегче. И жизнь просто праздник, наверно. Нас раздробило на ровные две части. Где хребет – океан Атлантический. Так сразу рукой не достанешь. Но, честно сказать, хочется увидеть мне вас, пока жизнь до конца не иссякла и ноги ходят ещё. Мы летом планы на это имели. Хотели внукам всё показать. Но планы сорвались – ты знаешь. Не будем планировать заранее. А лучше подумать и сразу решить.
Тебе – спасибо за строчки, которые даришь ты мне. Привет всем, родная, и до свидания.
http://www.stihi.ru/2010/09/12/1652
08.31.2010
Ответ Рузане
Спасибо, что ответила ты мне. Давно мы не писали друг другу письма.
Мои стихи и грусть моя о нём. Заставила тебя мне написать, моя ты дорогая. Люблю и помню всех. И помню нашу первую я встречу. Мне к вам в Армению, в Алаверды, пришлось приехать. А там ведь тоже скорбь была. Была у вас утрата. Не буду больше раны ворошить. Скажу лишь только, что ты из большого рода! Большого рода, я просто говорю не в таком смысле. Хороший человек и может жить один, если просто он хороший. Я помню всю твою семью! И преклоняюсь перед твоим дедом! Прошедший через всю войну, домой пришёл к себе, к жене прискакав на одной ноге, так как вторую он в войну потерял. Но я любила и люблю его за то, что он первым показал сына моего родному отцу.Как он возил меня за перевал в Чечню, где служил в армии тогда муж мой... Ну что об этом говорить сейчас, ведь можно вспомнить всё и написать... А твоя бабушка? Сколько в ней всего: тепла, добра, простота пылала. Любила я у них в гостях бывать, хотя нас просто принимали и со своими детьми бывать два дня у неё дома на выходных. А помню, как забирались на кровать – остаться на ночь. Любила я простую кашу, сваренную ею. Любила всё, что связывало нас не по годам, а любовью. Они воспитали только одну дочь, но зато какую! Иметь такую мать, как у тебя была, – гордиться надо! И там, откуда родом вы, она замужем была и педагогом русского языка всю жизнь там проработала. Любила вас. И я люблю вас тоже!
http://www.proza.ru/2010/11/07/357
Привет, Людмила!
Сегодня, в обычный день недели, я получаю по телефону два приятных мне звонка, один с Майами от подруги, другой от тебя, сестрёнка ты моя родная:
– Привет, Людмила, как ты живёшь, как там Канада, как семья и как твои детки поживают? А внуки как? – всё хорошо – и я довольна!
Потом ещё мы поболтали о том о сём... Меня она внезапно прерывает и тихим голосом поёт, совсем как мама, когда-то пела мне она, её то голос точно. Как будто на проводе другом мне мама тихо песню пела. Её я знала наизусть когда-то. Сейчас я вам и напою, конечно, чтоб вспомнили и вы песню военных времён...
«Мне писать тебе больно, видишь – пятна на строчках. Это слёзы невольно я роняю в тиши». И так моя сестрёнка, вспоминая куплеты из песен детства, что пела мама, роняет слёзы на мои стихи, которые читает лишь сейчас, распечатанные на листочках сыном.
– Прости, пожалуйста, сестра Людмила. Ведь я тебя щадила, как всегда. И извиняюсь, что тебе я не послала. Лишь только печаль моя заставила писать. Ты знай, что у меня секретов нет, ведь когда ты у меня в гостях была, читала все мои черновики будущей книги «Жизнь моя – как осенний листочек». Опубликовывать её должна, там жизнь моя. И нечего таить – какая жизнь была, такая и была. Вот и всё. В стихах подробно – как пишу – не смогу, наверно, помнишь почему? В стихах я лучше больше опишу жизнь моего дорогого и любимого внука... Черновики прочла ты первая из нас. Какая будет книга, я ведь тоже не знаю. Знаю только, что она будет про меня. Но скрыть от тебя стихи – грех, правда. Просто я тебя не хотела беспокоить. Много скорби – они суровы. Грустны и трогательны очень. Ты знаешь, как моя душа болит. А высказаться мне кому-то надо было. И
просто я нашла сайт стихов. Не знала, что все меня читают – даже осуждают! Я думала: подумаешь, стихи идут, а кто читать их будет – одни не любят с детства, другие не понимают суть. И так подряд второй я месяц стучу, как на пианино, на клавишах своих. Играть я на пианино не научилась в детстве,
зато любила слушать маму я свою. Ведь она была самоучкой. Надо было услышать, как она играла! Придёт – откроет крышки все и начинает. Играет громко, чтобы все слышали. Её мелодии и сейчас у меня в ушах звенят. И эта песенка твоя, что ты напела. Раскрыли те места, откуда родом мы. Напомнили мне об отце, а помнишь песенку, что она пела и играла, которую он любил... А как она читала монолог?.. а как стихи... Ты помнишь – она читала нам на Новый год «Записки сумасшедшего» и многое ещё... А где её блокнот? Или тетрадь жёлтая? – та, что была у неё. Там было много песен, нам было б где покопаться. Я всё хочу успеть – всё охватить. Ту часть, которая болит, ещё не трону. Пусть заживёт, с неё ещё сочатся слёзы с кровью. Пока мы с ним часто видимся во сне,
и с каждым днём всё тяжелее и тяжелее. Ты говоришь, что читать меня больно. А мне больно так, что хочется плакать днями. Прости, дорогая, ты меня.
http://www.proza.ru/2010/11/07/1600
Письмо к Ирине
Привет, Ирина! Как ты живёшь, а как твоя мама поживает? Я помню по словам её: на Украине во время войны, когда бомбили, от немцев она бежала.
И в твоём сердце, и в моём живёт память о мытарствах близких наших людей. Особенно в военные и послевоенные годы... Какую страшную разруху они видали! Ты вспомни дедушку своего по матери – погиб он в первые дни войны... Ты ж ведь счастливая у нас: жива твоя мама. И сколько может рассказать она!
И, вспоминая её слова, хочу напомнить: как только в город наш Одессу вошли немцы, собрали весь еврейский народ за город и расстреляли.
Она, смотря художественные картины о войне, плача, говорит: «Всё так и было на войне». От слёз она уже плохо говорит, и из её слов можно только понять, что бежала она с тремя детьми за город по полю... Бежала всё, бежала, зная твёрдо, что спасёт своих детей. Спасибо ей за это хочу сказать, что за всю войну сохранила всех детей она.
Дрожащим голосом продолжала мать рассказывать про бомбёжку, про воронку, где они лежали вместе с мамой под бомбёжкой в поле. Как приказным тоном она кричала, а голос словно пенье прозвучал: «Выходите». И выскочить успели дети в то время. Над воронкой пролетал военный самолёт, бомбит и попадает в ту воронку, откуда выскочили дети. За это я спасибо повторяю матери твоей, что спасла она своих детей в то военное время. А ты счастливая такая, что мать живёт с тобой! Сейчас!
Письмо "Мне жаль, сестричка"
Мне жаль, сестричка, что не узнаёшь меня! Меня, крещённую твоим отцом и матерью...
...В то время из армянской церкви привели попа – священника в дом свёкра, когда в последний путь его мы провожали. Ведь по обычаю христиан – кто не крещён, стоять у гроба не имеет права. Нам надо проводить его в далёкий путь. А он ведь был для всех родной – роднее не бывает! Нас было десять человек – родных, кто не крещённый был в ту пору. И всех нас, близких по родству к нему, тут же, у гроба, окрестили. В один и тот же день, когда отца родного вместе хоронили.
Мне твой отец всегда привет передаёт, когда ты пишешь. Спасибо! Но ты прочти ему мои стихи: он-то поймёт, кто пишет. И что заставило писать. И кто я для него. Я знаю, ведь у него, у вас печаль была, утрата – и не одна, а дважды пронеслась над головой.
Сначала потерял жену он, крёстную мою. Затем и дочь. А как любила я обеих! Они же были для меня, считай, родными. Когда-то с ними я могла секретами делиться. Твоя сестра была ведь крёстной матерью на свадьбе сына моего. Как мне и вам забыть такую-то утрату! Стекают слёзы по щекам, о правде говорят: любили, помним, а высказаться не смогли. Комком держали всё в груди все эти годы. А сейчас – меня прости – просто не остановишь.
Ты пишешь, мои трогательные стихи тебе ранят душу. И спрашиваешь, что, наверно, я знала хорошо его семью, раз так пишу подробно? Так я откроюсь лишь тебе, что это – внук мой... Любимый мой. И мой совет тебе, прости: ты помни их и всё, что можем сделать мы. Ведь Бог к себе берёт тех, кто получше. В стихах излить мне проще свою душу, чем высказаться наяву. Прости, ещё раз говорю. Я помню всех, люблю. И всем передаю приветы!
http://www.proza.ru/2010/10/22/1235
08.01.2010
Жизнь моя,как осенний листочек 3-22
(откорректировано)02,12,2020
Глава 22. Письма?! Ответ...
© Изменит раз, как капля йода на стакан воды,
найдёшь ты там очертание души.
Я иногда переписывалась с племянниками моего мужа
Ашота, но не знаю, оно им нужно было или нет?..
ОТВЕТ ВИОЛЕ
Я о твоём отце могу подробней рассказать: он был хо-
рошим — не только для вас, детей. Как жаль, что так рано
ушла твоя мать, она любила вас, особенно его. Она в глаза
ему смотрела, как будто всё искала в них ответ на свою
любовь! Не работая, она имела возможность больше нахо-
диться рядом с ним. И прозвенел последний звонок в шко-
ле, она берёт и вас — и вместе у отца на воле, — так назы-
ваю те края, куда мужчины улетали. «На воле» — другая
жизнь была тогда, всё по квартирам без удобства, но лишь
бы вместе, говорила она. Твой отец не жадным был — на-
верно, знаешь, но, как он вас снабжал на воле, немного
расскажу сама. Он доставлял продукты — большие ящики
всегда отборных яблок. Он любил «Снежный Кальвиль»,
мы даже к нам домой везли. Хочу тебе я рассказать одну
историю, произошедшую на воле. В воскресный день со-
брались все молодые на ставок, там и сестра его была, и
зять, маленькие ещё у нас детки. Решили отдохнуть, по-
плавать, а в сумочке спиртное прихватили, не говоря о за-
кусоне тоже. Уже накрыли большой стол красивый, а мой
король, так называю своего супруга, залез купаться, а там
он начал и кувыркаться с девчонкой с нашего посёлка. Так
всё барахтается там — меня не замечая, как будто там и
не было меня! Так раздражало всё увиденное, что я реши-
ла тоже искупаться. Купальника не было у меня. Я даже и
не думала плавать, стесняясь твоего отца, а также зятя, но
стыд, наверно, и не знает женская ревность. И так, в чём
была одета, я прямо и залезла. Но, соскользнув, откуда зна-
ла я тогда, что у ставка такие скользкие поверхности в нача-
ле, словно в иле, очутилась я почти посередине. А мой ко-
роль? Всё продолжает там купаться, меня он даже как будто
бы не замечает. Ко мне плывут уже два посторонних парня,
как будто бы помочь хотят, а сами громко говорят: «Откуда
здесь русалочка такая?» На помощь мне и подплывает твой
отец. Конечно, плавать я умела. Иначе не рискнула б даже
и залезть. Но неожиданность с илом меня сбивает, немного
испугала и меня, а там и мой король, забыв, что недавно
барахтался с другой, но парни, не стесняясь, высказались
и ему: «В одном ставке двух тёлок ты купаешь?» Они ведь
правду говорили, но знаешь наших! — они ребят избили.
Испортили мы отдых там себе. Хотя и место поменяли для
отдыха. Нога у короля болела целую неделю, работать он
не смог уже, сидел на привязи он дома. К нам приходили
навещать отец и мать твои, и детки тоже. Вы так любили
вместе с моими погулять, дружили очень. И так запомнила
я вас, моих детей и вас, счастливых, как будто бы для вас и
море по колено. Так дружно время проводили вместе вы!
ПИСЬМО ПЛЕМЯННИКУ ВАЛЕРЕ
Привет. Прости, что так долго я тебе не отвечала. Ведь
мысли все мои были заняты другим, тоска по нему терзала
душу мне, до боли жало страшно. Но я тебе хочу сказать о
твоей семье. Ведь испытала это раньше тоже. Вы потеряли
в молодости мать, и для вас это была большая утрата. Мы
с ней ровесницами были и одновременно вошли в дом не-
вестками. Я многое могу вам рассказать, что вы не знали.
Отец твой представлял её, сказав мне, что ровесница моя,
но немного повыше ростом, при встрече — ростом была
с меня, немного полнее. Мы с ней были как две подруги,
и интересы поначалу были одинаковы у нас. Ходили мы
беременные вместе. Она родила на Рождество! Я же — на
Крещение! Большие январские праздники мы захватили
вместе, мы очень дружно жили с ней. Работала, училась я,
она сидела с тобой дома. Один свободный день, среда, не
представлялся для учёбы. Решила окна я с утра помыть. Не
знаю, какой месяц был, но было холодно ещё. И мою ма-
ленькую комнату обогревала керосинкой я, которая стояла
прямо на полу, а к вам, к твоей маме, сестра вошла, Асмик.
И ты же знаешь: две сестры — всё разговоры завели. А я
стою на подоконнике уже, смотрю в окно и мою. Навер-
но, через полчаса в окне увидела я пламя и быстро спохва-
тилась. Что я вижу: держишь ты расчёску пластмассовую
над керосинкой, а пламя возгорелось, обхватив расчёску.
Расчёска мягкая прилипла к рученькам твоим. Тебе так
больно — ты кричишь. И быстро я бросилась вниз, чтобы
помочь тебе, в то время о себе не думала я. Схватила ска-
терть со стола и погасила пламя, а рядом там и молоко хо-
лодное было, им я тебя и обмыла. Тебя спасла лишь только
мазь, что нет пятен от ожогов, и твой отец достал её. Тебя
любила очень я. Сейчас люблю я тоже. Ты вырос вместе
с моим сыном. Не помню, чтобы хоть бы раз вы спорили,
ребята. Но дверь, которая была между нашими комнатами,
именно тогда была закрыта навсегда. Прошёлся холодок и
в наших отношениях, как будто в чём-то виновата была я.
Твоя мать чистюлей была. Всегда в пример я приводила.
Она готовила красиво! А гладила — ни одной морщины.
А я всё спешила, работала и училась. Мне было всё равно,
лишь бы дети сыты. Уборка поверхностной была. Я про-
сто не успевала. Не помню, где ты был тогда, но я виде-
ла, как умирала твоя мать. Белоснежное бельё, такое, как
она любила... Прости, что об этом говорю я — затрагиваю
зажившие старые раны. Так провожали мать твою родные
доченьки её. Всё чисто убрано, как будто она ходила. Про-
сти, мой дорогой Валера, что я сегодня открылась. Люби
её, она тебя любила...
КАК ЧАСТО ВСПОМИНАЕМ РОДНЫХ? КАТЕРИНА
Так тебя отец мой называл — Катерина. Вспоминаю
тебя, и не раз. Ты для нас была как картина и пример, мне
хотелось многое взять от тебя. Все же, любя, в сердце тебя
называли бабушкой Катей! Ты для нас была всё! Хотя ты
была моей тётей, но «бабушка Катя» твёрдо зацепилось за
тебя. Ведь по отцу была сестра. А сколько радости для нас,
детей, давала... Потом и к внукам перешла — моим деткам.
Хотя своих детей ты не имела. А вырастила племянника
Ивана — сына своего брата, который погиб в годы войны.
Так обихаживала его — как своего. Жалела, ведь он роди-
телей в войну потерял. Но как ты нам помогала всей семье
растить детей, чтобы посвободней было родителям, ведь у
моего отца было четверо, потом и у меня трое. С твоею по-
мощью растила детей и я. Окончить институт сумела, мне
только ты и помогала. А какая рукодельница была! А как
ты стряпала! Загляденье одно: вареники, пельмени — всё
не перечесть... Любила суп я твой с домашнею лапшою,
что ты сушила, делая лапшу сама. Затируху, суп с клёц-
ками, хотя у нас всегда было мясо, но ты нас приучала к
казачьей еде. А какой борщ! Любила я, когда ты пела ста-
ринные казачьи песенки твои, запомнить было трудно го-
вор, почему-то не успела записать, а как хочу сейчас на-
петь, хотя бы немного... Зато всегда они вертятся у меня
в голове. Я помню, как вы за чаркой водки могли в Пасху
пропеть целый день. И это многоголосье до сих пор звенит
во мне. Я так же, как и ты, моя родная, всё делаю для своих
детей. Но только не умею петь. Ведь ты меня так научила
с детства жить.
Спасибо! Часто вспоминаю я тебя как русскую женщи-
ну, умеющую любить.
ОБРАЩЕНИЕ К ПЛЕМЯННИКУ ВАЛЕРЕ
Спасибо всем, люблю я вас — как будто я рожала, как
будто я носила вас. И этому причина — молодые годы. Как
жалко, что они прошли и не вернуть нам их обратно... И если
б можно было повернуть немного руль в другую сторону
жизни, то я бы выдержала! Как мне хотелось вам помочь...
Хотелось, чтобы были рядом. Ведь все устроились здесь.
Живут, преуспевают в жизни. Кто школы кончил здесь дав-
но, кто учится в университете... как жаль смотреть на вас
мне иногда. Хотелось бы видеться почаще. Когда кого-то мы
теряем, тогда мы только понимаем, что жизнь прошла на-
прасно. Могла бы сделать больше я, больше для вас. Шесть
лет здесь я жила ведь, с кем-то всех принимала. Но не жа-
лею никогда. Жалею только, что нет вас рядом с нами...
ПИСЬМО АИДЕ
Мне с именем твоим сразу опера вспомнилась — Аида!
Как вспомнилась и жизнь моя, твоя и близнецов твоих,
как будто бы сейчас увидела я вместе! Молодыми! Какая
жизнь была тогда беспечная, наверно. Растили маленьких
детей, не думая ни о чём тогда. И правду говорят в народе:
«Маленькие дети — маленькие заботы, большие дети —
большие заботы», порой большое горе. Так и настигло оно
нас, прости, что я давно тебе не отвечала. Ты знаешь, как
люблю я вас, и думаю, что это всё взаимно... Любила очень
твоего отца, так много воспоминаний оставил, чтоб вспо-
минать его стихи, шутки и прибаутки, что мы рассказыва-
ем внукам нашим, чтоб они тоже знали... Кто был у нас в
семье самым первым из проказников? Откуда в них такие
гены? И я тебе просто хочу напомнить одну историю...
Больной он был, лежал в постели. Температура не спа-
дала уж как неделю. А он? Шутник, подзывает мать твою,
усаживая на кровать. И объясняет ей сердечно: «Когда
умру, похоронишь меня нормально, не скупись. Потом на
дачу поезжай. Там, возле забора, дерево сливовое неболь-
шое. Поедешь, прихвати лопату, и прости — всю жизнь я
прятал от тебя. Устал скрывать я, больше не могу. Нет сил.
Выкопаешь сама? Там клад зарыл в большом пакете». Не
спала ночью твоя мать. А утром, под предлогом что-нибудь
купить с базара, сама на дачу собралась. Нашла и дерево то
у забора. И начала вовсю рыть там. Земля засохшая была,
с трудом поддавалась она её напору, но наконец дошла до
цели. И большой свёрток у неё уже в руках! Открыла, а там
говно. Его и спрятал он от неё. Приехала она обратно, как с
той русской сказки: и по усам текло, и в рот не попало. Всю
дорогу она его ругала. Но он спокойно встретил бунт её:
«Ты не успела похоронить, за кладом побежала?» Опять —
из сказки, говорю: «Так бил олень ногами много, что золото
и превратилось в груду черепков пустых». Что встретила
она тогда? Смеялся он, ещё добавил: «Что ты нашла — это
есть только у меня. А сейчас: хочешь — смотри меня. Хо-
чешь — нет, это всё, что есть». Уже смеялись они оба.
Как поживает твоя мать, как её здоровье? Прочти посла-
ние моё ей, оно о многом может и напомнить. Передай, что
любят все её, может, и успею увидеть ещё. Хорошая была,
как мать она для нас, как тётя.
Я помню, день рождения твоего отца справляли у вас
дома. А мы такие молодые, только невестками мы стали, ка-
кое время пробежало перед глазами... Он забавный был и за-
водил всех своими байками, стихами. И, помню, на пианино
кто-то там играл. А мы, две невестки, беременными были.
Не выдержала я ночной компании, глаза слипались — хоте-
лось спать. Твоей матерью постелена была лежанка в ложе
у окна для меня. А сколько раз вас, маленьких, за ручку она
приводила в Чугурети к нам. Какие были времена! Навер-
но, просто молодость наша была прекрасна. Вспоминается
чаще нам без шрамов, хотя ведь трудная жизнь была. Расти-
ли мы детей тогда, большая ноша на плечах была. Но силы
молодости нас спасали. Победу в ней мы одержали. А в
старости не знала я, что нас всех подкосит так судьба. Лю-
бимые нас покидают навсегда, печали нашей не поможешь.
Залатанные дыры в сердце нашем ещё открыты. Сквозь них
даже в спокойный день бежит струя крови печальной... Не
буду я о грустном больше. Как вы? Как муж твой? А с доч-
кой я переписываюсь иногда. Сынишка заглядывает тоже.
Знаешь, подробности о них мы и не знаем даже... Живём мы
так далеко, но близкие к вам навсегда...
ПИСЬМО К АННУШКЕ!
Твое имя — у нас в сердце. Так и ласкательным оста-
лось. Ты из всех наших младшенькой была. И все ласка-
тельно тебя так и называли. Не помню ссор я с твоей сторо-
ны. А может, просто маленькой была тогда. Очень хотели
увидеть тебя на свадьбе.
Может, осталась ты б с нами. У вас, говорят, с рабо-
той стало полегче. И жизнь просто праздник, наверно. Нас
раздробило на ровные две части. Где хребет — океан Ат-
лантический. Так сразу рукой не достанешь. Но, честно
сказать, хочется увидеть мне вас, пока жизнь до конца не
иссякла и ноги ходят ещё. Мы летом планы на это имели.
Хотели внукам всё показать. Но планы сорвались — ты
знаешь. Не будем планировать заранее. А лучше подумать
и сразу решить.
Тебе — спасибо за строчки, которые даришь ты мне.
Привет всем, родная, и до свидания.
08.31.2010
ОТВЕТ РУЗАНЕ
Спасибо, что ответила ты мне. Давно мы не писали друг
другу письма.
Мои стихи и грусть моя о нём. Заставила тебя мне на-
писать, моя ты дорогая. Люблю и помню всех. И помню
нашу первую я встречу. Мне к вам в Армению, в Алаверды,
пришлось приехать. А там ведь тоже скорбь была. Была у
вас утрата. Не буду больше раны ворошить. Скажу лишь
только, что ты из большого рода! Большого рода, я просто
говорю не в таком смысле. Хороший человек и может жить
один, если просто он хороший. Я помню всю твою семью!
И преклоняюсь перед твоим дедом! Прошедший через всю
войну, домой пришёл к себе, к жене прискакав на одной
ноге, так как вторую он в войну потерял. Но я любила и
люблю его за то, что он первым показал сына моего родно-
му отцу. Как он возил меня за перевал в Чечню, где служил
в армии тогда муж мой... Ну что об этом говорить сейчас,
ведь можно вспомнить всё и написать... А твоя бабушка?
Сколько в ней всего: тепла, добра, простота пылала. Лю-
била я у них в гостях бывать, хотя нас просто принимали
и со своими детьми бывать два дня у неё дома на выход-
ных. А помню, как забирались на кровать — остаться на
ночь. Любила я простую кашу, сваренную ею. Любила всё,
что связывало нас не по годам, а любовью. Они воспитали
только одну дочь, но зато какую! Иметь такую мать, как у
тебя была, — гордиться надо! И там, откуда родом вы, она
замужем была и педагогом русского языка всю жизнь там
проработала. Любила вас. И я люблю вас тоже!
ПРИВЕТ, ЛЮДМИЛА!
Сегодня, в обычный день недели, я получаю по телефо-
ну два приятных мне звонка, один с Майами от подруги,
другой от тебя, сестрёнка ты моя родная:
— Привет, Людмила, как ты живёшь, как там Канада,
как семья и как твои детки поживают? А внуки как? — всё
хорошо — и я довольна!
Потом ещё мы поболтали о том о сём... Меня она вне-
запно прерывает и тихим голосом поёт, совсем как мама,
когда-то пела мне она, её то голос точно. Как будто на про-
воде другом мне мама тихо песню пела. Её я знала наизусть
когда-то. Сейчас я вам и напою, конечно, чтоб вспомнили и
вы песню военных времён...
«Мне писать тебе больно, видишь — пятна на строчках.
Это слёзы невольно я роняю в тиши». И так моя сестрёнка,
вспоминая куплеты из песен детства, что пела мама, роня-
ет слёзы на мои стихи, которые читает лишь сейчас, распе-
чатанные на листочках сыном.
— Прости, пожалуйста, сестра Людмила. Ведь я тебя
щадила, как всегда. И извиняюсь, что тебе я не послала.
Лишь только печаль моя заставила писать. Ты знай, что у
меня секретов нет, ведь когда ты у меня в гостях была, чи-
тала все мои черновики будущей книги «Жизнь моя, как
осенний листочек». Опубликовывать её должна, там жизнь
моя. И нечего таить — какая жизнь была, такая и была. Вот
и всё. В стихах подробно — как пишу — не смогу, наверно,
помнишь почему? В стихах я лучше больше опишу жизнь
моего дорогого и любимого внука... Черновики прочла ты
первая из нас. Какая будет книга, я ведь тоже не знаю. Знаю
только, что она будет про меня. Но скрыть от тебя стихи —
грех, правда. Просто я тебя не хотела беспокоить. Много
скорби — они суровы. Грустны и трогательны очень. Ты
знаешь, как моя душа болит. А высказаться мне кому-то
надо было. И просто я нашла сайт стихов. Не знала, что
все меня читают — даже осуждают! Я думала: подумаешь,
стихи идут, а кто читать их будет — одни не любят с детст-
ва, другие не понимают суть. И так подряд второй я месяц
стучу, как на пианино, на клавишах своих. Играть я на пи-
анино не научилась в детстве, зато любила слушать маму
я свою. Ведь она была самоучкой. Надо было услышать,
как она играла! Придёт — откроет крышки все и начинает.
Играет громко, чтобы все слышали. Её мелодии и сейчас
у меня в ушах звенят. И эта песенка твоя, что ты напела.
Раскрыли те места, откуда родом мы. Напомнили мне об
отце, а помнишь песенку, что она пела и играла, которую
он любил?.. А как она читала монолог?.. а как стихи... Ты
помнишь — она читала нам на Новый год «Записки сумас-
шедшего» и многое ещё... А где её блокнот? Или тетрадь
жёлтая? — та, что была у неё. Там было много песен, нам
было б где покопаться. Я всё хочу успеть — всё охватить.
Ту часть, которая болит, ещё не трону. Пусть заживёт, с
неё ещё сочатся слёзы с кровью. Пока мы с ним часто ви-
димся во сне, и с каждым днём всё тяжелее и тяжелее. Ты
говоришь, что читать меня больно. А мне больно так, что
хочется плакать днями. Прости, дорогая, ты меня.
ПИСЬМО К ИРИНЕ
Привет, Ирина! Как ты живёшь, а как твоя мама пожи-
вает? Я помню по словам её: на Украине во время войны,
когда бомбили, от немцев она бежала.
И в твоём сердце, и в моём живёт память о мытарст-
вах близких наших людей. Особенно в военные и после-
военные годы... Какую страшную разруху они видали! Ты
вспомни дедушку своего по матери — погиб он в первые
дни войны... Ты ж ведь счастливая у нас: жива твоя мама.
И сколько может рассказать она!
И, вспоминая её слова, хочу напомнить: как только в
город наш Одессу вошли немцы, собрали весь еврейский
народ за город и расстреляли.
Она, смотря художественные картины о войне, плача,
говорит: «Всё так и было на войне». От слёз она уже плохо
говорит, и из её слов можно только понять, что бежала она
с тремя детьми за город по полю... Бежала всё, бежала, зная
твёрдо, что спасёт своих детей. Спасибо ей за это хочу ска-
зать, что за всю войну сохранила всех детей она.
Дрожащим голосом продолжала мать рассказывать про
бомбёжку, про воронку, где они лежали вместе с мамой под
бомбёжкой в поле. Как приказным тоном она кричала, а
голос словно пенье прозвучал: «Выходите». И выскочить
успели дети в то время. Над воронкой пролетал военный
самолёт, бомбит и попадает в ту воронку, откуда выскочили
дети. За это я спасибо повторяю матери твоей, что спасла
она своих детей в то военное время. А ты счастливая такая,
что мать живёт с тобой! Сейчас!
ПИСЬМО «МНЕ ЖАЛЬ, СЕСТРИЧКА»
Мне жаль, сестричка, что не узнаёшь меня! Меня, кре-
щённую твоим отцом и матерью...
..В то время из армянской церкви привели попа — свя-
щенника в дом свёкра, когда в последний путь его мы про-
вожали. Ведь по обычаю христиан — кто не крещён, стоять
у гроба не имеет права. Нам надо проводить его в далёкий
путь. А он ведь был для всех родной — роднее не быва-
ет! Нас было десять человек — родных, кто не крещённый
был в ту пору. И всех нас, близких по родству к нему, тут
же, у гроба, окрестили. В один и тот же день, когда отца
родного вместе хоронили.
Мне твой отец всегда привет передаёт, когда ты пишешь.
Спасибо! Но ты прочти ему мои стихи: он-то поймёт, кто
пишет. И что заставило писать. И кто я для него. Я знаю,
ведь у него, у вас печаль была, утрата — и не одна, а два-
жды пронеслась над головой.
Сначала потерял жену он, крёстную мою. Затем и дочь.
А как любила я обеих! Они же были для меня, считай, род-
ными. Когда-то с ними я могла секретами делиться. Твоя
сестра была ведь крёстной матерью на свадьбе сына моего.
Как мне и вам забыть такую-то утрату! Стекают слёзы по
щекам, о правде говорят: любили, помним, а высказать-
ся не смогли. Комком держали всё в груди все эти годы.
А сейчас — меня прости — просто не остановишь.
Ты пишешь, мои трогательные стихи тебе ранят душу.
И спрашиваешь, что, наверно, я знала хорошо его семью,
раз так пишу подробно? Так я откроюсь лишь тебе, что
это — внук мой... Любимый мой. И мой совет тебе, про-
сти: ты помни их и всё, что можем сделать мы. Ведь Бог к
себе берёт тех, кто получше. В стихах излить мне проще
свою душу, чем высказаться наяву. Прости, ещё раз гово-
рю. Я помню всех, люблю. И всем передаю приветы!
© Новый день не изменит погоды вчерашней...
http://www.stihi.ru/2010/09/25/1630
http://www.proza.ru/2016/04/18/175
© Copyright: Каменцева Нина Филипповна, 2016
Свидетельство о публикации №216041800175