и лопату взял,
свою душу рыл, в душе клад искал.
Душу ломом бил, только искры шли,
все искали клад, только не нашли.
Душу я избил, не нашёл в ней клад,
повернулся я и пошёл назад.
А душа моя, вся избитая,
по земле пошла, позабытая.
Душу я поймал, посадил на цепь,
а была она широка как степь.
Вновь лопату взял, стал копать и рыть,
истину найти проявил я прыть.
Только истины не нашёл я в ней,
видно всё унес ветер-суховей,
Лишь одно зерно в ней осталося,
и не знал никто, как и звалося.
Слёзы дождь пролил, проросло зерно,
и никто не знал, а зачем оно?
Я не знаю сам: нужно или нет,
чтоб росло оно, чтоб застило свет?
А потом решил: ничего тут нет,
пусть оно растёт, не застит весь свет.
Замерла душа вдруг застывшая,
словно женщина вновь родившая.