Причина, что заставила порхать
валькирию над домом - старше мира.
Тяжелый запах дустового мыла
туманит разум вымученной Дарьи:
"Жизнь без мучений - истинно плоха!
Дари их всем, и - Смерть тебя одарит.
На дне души оправился мой демон.
Теперь для нас такая чепуха -
прикончить муженёчка между делом.
Пухра'* моя, - обитель страшных тайн, -
в тебе ушаты крови. Салтычихой
слыву я много лет. Сама ты чьих-то
кровей, что не перечишь буйной травле?"
Травить людей, подмешивая тальк,
считается великим? Чёрный трагик
уж присудил иль, вскорости, присудит:
стучать большим поленом грубо, в такт,
по бледным пальцам проклятой прислуги.
Что ж, Салтычиха, время будет плыть
твоей Пухрой меж мук и между трупов:
"Как удержаться? Господи, как трудно:
не убивать, не мучать, не калечить.
Мои уста не раз шептали: пли!
Ведь ряд смертей, что сложен из колечек,
так хочется продлить - до пары сотен.
Когда я вижу в небе птичий клин -
хочу стереть, но горло - тут же сохнет,
в предчувствии всех горестей.
Ума
хватило одурачить всю округу.
Весь белый свет и проклят, и обруган
последними словами старых зодчих.
О, жажда крови, выплеснись, умай
мой томный взор. Теперь я стала зорче,
и, в общем-то, не верю добрым мордам.
Пусть каждый здесь считает мой тумак -
тем даром свыше, выудившим гордость".
Твой сын - свидетель сеющихся зверств
на пламенной земле, в глухой усадьбе.
Бывало так: возьмешь его, усадишь,
и треплешь безразлично нос и кудри:
"Хороший мой, не плачь. Смирись и взвесь
ряд обстоятельств. Сколько в мире скуки!
Пора взять в руки розги иль топорик.
Зачем ты, милый друг, трясёшься весь?
Стегай же слуг. Они привыкли к порке".
Но он молчит. Он видит божий дар
в других вещах, вне проклятого барства.
Судьба ему кричит надрывным басом
о чём-то постороннем и прекрасном.
Да, Дарья Николаевна, из дам,
лишь ты одна присутствуешь при казнях.
Недавно вот, кричала: "Как висишь, а!?"
повешенному мастеру, издав
такой же звук, как нотка клавесина.
Слаба ты, Дарья. Мыслями слаба.
Твой дар дурачить - близится к финалу.
Теперь же, запах крови и фиалок
туманит разум вымученной ведьмы.
Вот, ты спускаешь бешеных собак
на весь свой двор. На верных и неверных:
"Работайте, алеющие пасти!"
Ты столько раз пыталась всем солгать,
что ты в плену какой-то дикой страсти;
что это всё привязанная дурь
к твоей судьбе какой-то из цыганок.
Сосед твой, обедневший Цицианов,
не раз тебя подначивал на глупость?
Ты цедишь чай, стараясь сильно дуть,
чтоб не обжечь обугленные губы,
готовясь сбить одну из ста оскомин:
встать помолиться, и очистить дух
кровавой ванной в душном Подмосковье.
*река