юность безумный поток сквозь костлявые пальцы времён
мутная вода тянет в небытие, жизнь коротка так твердят с родильного дома
не успеет высохнуть ткань и бёдра от эритроцитов и пота
эссенция движущихся механизмов в телесной оболочке порождающих иные законы
и детали замка на твоей свободе
вспомни, как бежал не помня себя
за тобой гнались, мой маленький Август, черпал краски из своих непорочных чувств
заметал за собой следы, но как ни тяни свою лямку
все ресурсы имеют свойство заканчиваться, а дороги иметь тупики
а хотелось как можно дольше наслаждаться истинным цветом
твоих чар, но не спастись
черные лезвия ресниц, вскрывают сон, как свежую дичь
где потерял свой дар, почему свело глотку
ни единого слова на волю не вылетело - умерли птицы в клетке
развесили крылья по бокам крохотных тел, не содрогаются более
сердце сводит спазматической болью, не подкрутили вовремя гайки любовью
точнее во чреве был не желанный, как ранняя осень кровь пускает по телу застывшему городского ландшафта
расшатанные болты, сколько клинков пронзали тебя распятого у себя в кровати
хроническая усталость натирала кандалами до сочащихся отметин, масти христовой, душу
накатывая головной болью до рвоты ежеминутно
на дрожащих перьях ловца снов языком скользил солнечный свет, не помогал и этот
пульс древних планет, принесённый за тысячу световых лет к твоим бледным запястьям
так тесно, что где-то в грудной клетке прячется стон
и выскальзывает шелковым платком из дрожащих рук
старости именное кольцо, обволакивает ледяным чревом последнего вздоха, указующий перст
в последний путь провожая спокойно
расти моя плоть, только в ином качестве, послед мой — слов тёмный клубок
гибкие тени ветвей спаялись пряжей, прочнее нити Рахиль, мрачный дым костров
сонный город с собой увлек, укрыл пеленой
как стать иным, если устал бороться с собой
если тело кувшин, то душа вино, так кто ухаживал за лозой, кто взрастил плод
тот повернёт историю вспять, если бы не одно но
руки мои темны, по самые локти в берёзовом дёгте
лег на пол, а по ощущениям в яму, мёрзлую почву
пропахшую гнилым деревом и свежей хвоей, не на один век хватит историй о былом
да только сил нет говорить
пожалел крик.