Брэдбери "Электрическое тело пою!".
Дети простят вам любую оплошность и ошибку, но помните: они никогда не простят вам вашей смерти. Разве могут дети понять, почему вы вдруг ушли? Только что были, а потом вас нет, вы ушли и не вернулись, не сказав ни слова, не объяснив, не простившись и не оставив даже записки, ничего. Если люди уходят и не возвращаются, разве можно им верить?(с)
Он предал меня, он оставил меня одного,
в костюме лежал, улыбался, не прячась, из гроба.
И гробокопателей пьяныx почётный конвой
за всеми гостями надёжно присматривал в оба.
Пришедшие в чёрном прилежно ревели навзрыд,
следя за реакцией тех, кто цветы возлагали.
Подумалось вдруг - неужели он будет зарыт
без почестей всяких, салюта, знамён и регалий.
Hеужто так просто уйдёт, и не станет шуметь,
предатель надежд, у которого связаны руки,
неужто его отпоёт похоронная медь
и все попадутся на этом проверенном трюке,
на этой улыбке, похожей, скорей, на оскал
от боли, от страха, от всей неизвестности этой.
Я в пачке порылся, последнюю не отыскал,
а был бы он жив - угостил бы меня сигаретой,
со мной поболтал бы, как прежде, о том и о сём,
мы вместе прошлись бы с процессией вдоль по аллее.
Он предал, но мы до могилы его донесём,
хоть вместе с предательством тело его тяжелее,
чем было при жизни, в костюме, который велик
размера на два - иссыхается мёртвое тело.
Закрыты глаза и лицо превращается в лик,
посмотришь - и сразу понятно - душа отлетела.
И сразу понятна надменная твёрдость щеки,
глазниц глубина, узость рта, заострение носа.
Мусолят рубли подоспевшие гробовщики,
похоже, лопатам до века не будет износа.
Как солнце сияет, сегодня погожий денёк,
священник привычно читает - молитвы знакомы.
Как жить без предателя, я без него одинок,
так жутко по крышке грохочут летящие комья,
напомнив о том, что предателем буду я сам,
какою вам мерой отмеряно, той же и мерьте.
Как много прощали мы нашим ушедшим друзьям,
простил бы и большее. Всё бы простил. Кроме смерти.