Арлекин, юморист и актёр,
Собирал он концертные залы,
Каждый раз себя брал на измор,
Игнорируя сердца удары.
Он шутил, и смеялся весь зал,
Но ему самому – не до смеха,
Хоть печали он не выдавал –
Лишь дрожало тихонечко веко.
Он устал, бесконечно устал,
Но средь всей этой мрети помпезной,
Он, как мчащийся с горки состав –
Жать на тормоз уже бесполезно.
Каждый день он шептал себе «Стоп!»,
Но опять поднимался на сцену:
«После нас, после нас хоть потоп» –
И звенят напряжённые вены.
Он смешон, популярен, любим,
Но улыбка – лишь тонкая маска,
И скрывает пластический грим
Одиночества серую краску.
Прячет маска смешных пантомим,
Что ему самому не до смеха –
Каждый день все смеются над ним:
В нём не видит никто человека!
Это счастье – других согревать.
Дорог сердцу его каждый зритель.
И непросто в нём боль узнавать,
Ведь считают, что он – небожитель.
Зал смеётся, он мчится во тьму,
И оваций гремящее эхо,
И не видит никто, что ему
Самому уж давно не до смеха.
Всем смешно, но ему, лишь ему,
Лишь ему самому не до смеха.