Никто не приходит к нему в психбольницу – забытый Пьеро в одеянии белом оставлен здесь, чтоб от любви излечиться, любви безответной, печальной и первой. Никто не приносит ему апельсины, не лает под толстой обшарпанной дверью. Он пишет стихи, посвящая Мальвинам. Он пишет почти без изъянов в размере: банальные рифмы, чуть-чуть плагиата, немного тумана в готическом стиле. Скупая слеза прошибает медбрата, но те, кто нужны, о Пьеро позабыли.
С осенним дождём перемешаны слёзы, и белая пудра почти что облезла. Ему опять снились те синие косы и лечащий доктор сутуло-нетрезвый.
Гипноз не помог, ни о чём все микстуры, его пациент ну почти безнадёжен. «Какие же девочки всё-таки дуры, – врач думает, – мальчики, кажется, тоже. Куда их девать, белокрылых и падших, поломанных так, что не знаешь, как склеить?»
Никто не приходит. В больничной рубашке Пьеро бродит грустно по мокрым аллеям.