За эти годы нашему герою пришлось пройти через многие испытания, иногда быть даже на волосок от смерти. Как-то ,весной, на одном из участков были пройдены все запланированные объемы шурфов, из выкладок отобраны и вывезены на базу партии пробы, но из-за нехватки геологов сами шурфы остались незадокументированными. Но самое плохое заключалось в том, что к этому моменту с участка был снят горный отряд и переброшен на другой объект, где горел план. На участке уже не было ни людей, ни техники. Делать было нечего, и как старший геолог партии он должен был сам идти и документировать выработки, потому что без геологической документации выработки к актировке не принимались и, соответственно ,не оплачивались. Взяв с собой шурфовочную книжку, веревку, небольшой запас продуктов, он налегке поехал на лошади на участок. Прибыл туда примерно к двум часам ночи, но в конце апреля в этих краях уже начинался полярный день и было светло, что позволяло спокойно документировать выработки. Благодаря ночному и утреннему морозцу шурфы не текли и документировать их было несложно. Он прикреплял веревку с метровыми отметками к устью шурфа, спускался в шурф и зарисовывал разрез по одной из стенок .Большинство шурфов были небольшой глубины(6-8,до 10 м) и работа шла легко и споро. К обеду, когда начало подтаивать, оставались крайние выработки, которые по результатам опробования были пустые, но более глубокими и самый крайний шурф достигал глубины 20м.По этой причине он не был добит до коренных пород, т.к инструкцией по технике безопасности запрещалась проходка шурфов глубиной более 20м.В этом шурфе сверху до глубины 6 м шли илистые отложения, затем -линза ископаемого льда мощностью 10м и до конца забоя наблюдались галечно-гравийные отложения. Но то ли уже накопилась к этому времени усталость, то ли просто ослабло внимание, но он плохо закрепил веревку к креплению шурфа на устье. Когда он закончил работу и только начал подниматься, веревка сорвалась и упала к нему на забой шурфа.В таких случаях, при обычных условиях, молодому и здоровому парню, каким он был еще в то время, не составляло труда подняться наверх самостоятельно, без всяких приспособлений. Но вся беда заключалась в том, что на границе ила и льда, с глубины 6м шурф расширялся и по форме больше напоминал кувшин. И ширина шурфа в этом месте не позволяла подниматься дальше, так как не хватало длины рук и ног, чтобы опереться на стенки. Ситуация была практически безвыходной, но вмешался счастливый случай. К вечеру на участок, тоже на лошадях, приехали начальник горного участка и бригадир шурфовщиков, чтобы собрать остатки снаряжения и прочую мелочь, оставшуюся по "раздолбайству" отдельных горняков возле шурфов. Они увидели привязанную лошадь и стали обходить все шурфы и наткнулись на него, когда он, обессилевший от бесплодных попыток подняться наверх, лежал на дне забоя.
Второй случай был связан с сюрпризами куларского северного лета. Как старшему геологу партии, ему приходилось на лошади объезжать дальние и ближние участки горных и буровых работ, чтобы лично увидеть результаты работ на месте, при необходимости внести соответствующие коррективы в ход работ. Однажды, возвращаясь с одного из таких участков, в июле месяце, на перевале он был застигнут залпом снежной бури, пришедшей со стороны Северного Ледовитого океана. Казалось, только что был знойный июльский день с полчищами комаров и ничего не предвещало бури. Он был одет в легкую летнюю одежду. Но вдруг с севера подул холодный ледяной ветер, нагнал черные тучи, из которых вначале хлынул холодный ливень, через некоторое время сменившийся снегом. Закружилась метель и резко ухудшилась видимость. В насквозь промокшей одежде, замерзая от холода, в условиях плохой видимости ,он сбился с пути и свернул не в тот распадок. Уставшая и голодная лошадь еле-еле брела в этом снегопаде. Все могло бы кончиться печально, но внезапно лошадь уперлась в зимовье. По неписаному северному обычаю, в этом зимовье была печь и около нее охапка дров. На столе стояли свеча и спички. Нашелся также чайник, заварка, соль и сахар. К утру буря утихла, выглянуло солнце и наш герой благополучно вернулся на базу. Температура в поселке к его возвращению была уже +20 градусов. Но после этого случая, телогрейка и шерстяные носки были уже постоянно в его рюкзаке.
Автору этих строк доводилось работать в Куларском районе в 1978-80-х годах. И я помню вначале свое удивление, когда в июле месяце приходилось встречать людей в ватных куртках, но очень скоро я понял, почему они это делали.