– Юрок, мне бы с тобой поговорить надо, – произносимые звуки “о”, похожие на “а”, послышались в мобильнике.
– В чём дело, когда, где?
– Давай так, приезжай ко мне на “Моторный”.
– На какой “Моторный”? Его же давно уже нет, я сказал.
– Как это нет? У нас новый генеральный директор – москвич.
– То-то ты и заакал. А ваш завод приказал долго жить, зачем ваши моторы тащить через всю страну в Ростов, когда их можно выпускать на месте, я сказал.
– Ты, Юрок, просто не в курсе, работает завод, только продукции стал меньше выпускать.
– Я сказал, не работает, вот раньше он работал, а по четыреста двигателей в год – это не работа.
– Давай так, не будем обсуждать эту проблему, я же теперь не на “Моторном” работаю, а арендую площади под своё производство.
– Ну, ты молодец, вовремя сориентировался, а меня вот попёрла новая власть, да вдобавок я ещё и в СИЗО полгода попарился, пока разобрались со мной новые паханы от власти. Восстановили на службе и в звании. Я создал новый отдел по борьбе с экономическими преступлениями, а тут Ельцин отрёкся – и опять я оказался не нужен новейшим паханам от власти, со вчерашнего дня я пенсионер.
– Давай так, ты приезжай, обо всём поговорим.
– А где тебя искать теперь?
– Я теперь, Юрок, имею собственный кабинет. Да ты в нём меня ещё, помнишь, допрашивал, когда я самый первый создал на заводе кооператив по изготовлению керамических изделий. И заплатил партийные взносы, в денежном выражении такие, какие ты за свою службу в ОБХСС получал года за два, вот вы там и переполошились, но мы же с тобой быстро общий язык нашли.
– Это во вспомогательном цехе, что ли, вправо от заводоуправления?
– Давай так, ты приезжай, а я тебе пропуск закажу.
– Не нужен мне пропуск, я сказал, по удостоверению пройду, благо я его ещё не сдал.
– Ну, как знаешь, Юрок.
На проходной путь Благородному преградила дородная женщина в камуфляже со словами:
– Ваш пропуск!
– Ты читай, кто я! – вскипел Благородный.
– Вижу, не слепая, подполковник управления внутренних дел…
– Я сказал, ещё вопросы будут?! – подчеркнуто командирским голосом, срывающимся на фальцет с хрипами, явно подражая герою Высоцкого капитану Жеглову, будто пропел Юрий.
– Вопросов нет! – бойко ответила постовая заводской охраны, сохраняя серьёзное выражение лица.
Благородный попытался пройти турникет, но женщина, словно валун, сорвавшийся с горы, угрожающе пошла на него, и ему пришлось отступить внутрь турникета. Он попытался сдержать натиск крупного тела в камуфляже, но его стодвадцатикилограммовое тело, словно воздушный шарик, оказалось за турникетом.
Ничего лучшего не придумав, только что отправленный на пенсию подполковник милиции, привыкший, что перед ним трепетали подчинённые да и допрашиваемые, не раз испытывавшие силу хорошо поставленного удара, как крикнуть: “Пригласите начальника караула, я сказал!!! – и тихо добавил: – Не работать тебе, вохровка”, – зло зыркнув на подбоченившуюся женщину в камуфляже.
Начальник караула, седенький невзрачный мужичок, одетый в джинсовый костюм, появился, словно из-под земли, надтреснутым голосом спросил:
– Кому начальник караула потребовался?
– Мне, подполковнику в отставке с правом ношения формы.
– Не в отставке, а на пенсии, в отставку уходят генералы, а всех остальных увольняют в связи с выходом на пенсию.
– Вот моё удостоверение, я сказал.
– Гражданин пенсионер, больше никому не показывайте и сдайте его по месту службы.
– Я сказал, только подписан приказ об отстав… увольнении на пенсию, – повысив голос, закончил Благородный.
– Вот потому и недействительно оно, – подчёркнуто спокойно произнес начальник караула.
– Что оно? – глядя серыми недоуменными глазами, спросил Юрий.
– Удостоверение.
Словно спохватившись, Благородный спросил:
– Ты где работал до ВОХРа, я сказал? – выпалил Юрий.
– А разве это имеет значение в данной ситуэйшин?
– Я сказал, значит, ты меня не пропускаешь?
– Во-первых, не “ты”, я свиней, уважаемый, с вами не пас.
– Не “уважаемый”, я сказал, а Благородный, разницу улавливаешь?
– А во-вторых, – не обращая внимания на реплику Юрия, продолжил начальник караула, – мы пропускаем на территорию частного завода только по заводским пропускам, – подтянутая фигура начальника караула уверенно пошла на Благородного.
Тот, испытывая желание пустить в ход свой коронный удар под дых, неожиданно для себя спасовал и покорно попятился задом и вышел из турникета, около которого уже столпилось человек семь, пока он пререкался с заводской охраной. Резким движением, словно выхватывал пистолет, вынул из заднего кармана мышиного цвета брюк мобильник и нажал первую кнопку, с фиксированным номером Лисаворского, послышались наборные щелчки, и раздался чуть надтреснутый голос Лисаворского:
– Какие проблемы, Юрок?
– Какие, какие, я сказал, не пропускают вохряки, всякий страх потеряли.
– Давай так, подходи к бюро пропусков, а я позвоню им… Паспорт при себе?
– Какой, я сказал, паспорт, удостоверение не воспринимают, не ношу я паспорт с собой, удостоверением везде обхожусь, а тут вохровка какая-то.
– Давай так, не кипятись, а подходи к бюро пропусков. Удостоверения на нашем заводе теперь не в моде, а права у тебя с собой?
– А как бы, я сказал, к тебе приехал бы, конечно, есть.
– Ну, вот и ладненько, давай так, подходи…
– Да я уже подошел.
Заглядывая в крошечное окошечко, Юрий представился: “Благородный, я сказал”.
Женщина пенсионного возраста безразлично глянула на говорившего, еле слышно произнесла: “С такой харей до благородства, как до Китая пешком”. И в это время раздался громкий резкий зуммер внутреннего телефона, женщина с безразличным выражением лица, не перебивая, слушала говорившего, затем на её лице появилась гримаса растерянности и она переспросила: “По правам? По каким правам? А-а-а, нет, нельзя… только по паспорту! – и она просунула трубку в окошечко со словами: – С вами Лисаворский хочет поговорить”.
Благородный взял и услышал:
– Давай так, Юрок, я сейчас к тебе выеду, а ты меня жди за проходной у въезда транспорта.
– Хорошо, я сказал, – и, положив трубку на подоконничек, резко развернулся, гордо подняв голову, зашагал к выходу.