I.
Поэзия из сэконд-хэнда -
Сто раз перепроданные рифмы -
Силлабо-тоника ласкает слух.
Я выкидываю эту книгу в мусор,
Принося ее в жертву дождю.
Она не первая, написанная ради денег.
Она не первая гниет с банановой кожурой
Бок о бок.
За ней отправятся романы в бумажном переплете:
Буржуазные, лишенные пламени,
И все остальное, что будет забыто,
По завершению последней строчки.
Корм для червяка толпы. Он много ест.
Пожирает стейк из клише после ужина,
Заставляя бежать конвейер от Сибири до Калифорнии.
Простые слова в переплёте из обещаний
Сладкой жизни и приключений.
Экран телевизора
Мерцает лицами, чьё Я не существует
Без электричества.
Потоки символов, кодирование информации -
Не больше чем кода симфонии цивилизации,
Доживающей век бомбы
И, научившейся ее любить
Не хуже чем доктор Стрэйнджлав.
Рука, как ракета, вверх -
Это символ нашей любви -
Намного лучше чем секс,
Ведь ненависть родит
Больше фашистов:
Sieg Heil!
God bless us!
Ура патриотам!
После работы на заводе
Грохот станков притупляет взгляд,
И вот уже на параде,
Как будто бы вместо ружья
Проносят букет цветов.
В книгах никогда не соврут.
Бумага сгорает, если на ней ложь,
Верите?
Конечно, ведь так говорили многие,
Пусть и в других словах.
***
Подсолнухи...
Я о них мечтал, законсервированный в железобетоне.
Такие простые и непокорные, они растут сейчас где-то,
Устремляя головы к солнцу,
Отражая его для нас.
II.
В раскроенном черепе бьются птицы
Голосов, призывавших
Воевать за мир,
Умирать за счастье,
Воевать, умирать - всплеск крыльев.
Я совсем позабыл про подсолнухи,
И научился любить бомбу.
Тёплый, домашний взрыв
Сделает пылью цветы,
Как можно любить пыль?
Пыль застилает взгляд,
И только в бомбе любовь,
Восхищающая до глубины души!
Шедевр болезни цивилизации
И результат прострации
Интеллекта
Людей, достойных наград.
Исполненные солипсизма вагоны метро
Оплодотворяют землю, чтобы та разродилась
Не деревьями, но многоэтажками.
Цех штампует фары для тысяч машин,
Которые увезут нас из города
К полям, лесам и озёрам,
Где одиночество ощущается
Не менее ясно, чем на кладбище
Или в горах,
Но и туда провели дороги.
Опухоли районов вырастают
У воды и в траве, в пустынях,
Курящая Земля не оправится,
Она поплатилась за буйную молодость,
И теперь на больничной койке,
И не может встать.
- "Прикончи меня уже!" -
Кричит в бреду санитарке,
А та ей меняет утку,
И плюет в лицо едким дымом.
Старушка мечтает о смерти.
Мы погибнем с ней,
Надеюсь, что скоро,
Потерявшись в своих головах,
Умрем от голода,
Пытаясь кричать
Сквозь плотно зашитые губы.
III.
Рожденные со лживыми идеалами,
В лживом мире, взращённые стариками,
Пусть и с лицами без морщин -
Мы родились солнцеликими,
Но стали камнем,
Или солью в море.
Искусство побега от реальности,
От себя,
Позаимствовано у прибоя,
Уходящего в сумрак глубин.
Распадаясь на атомы, под сиянием белого света ламп,
Мы могли стать величайшими умами,
Которые видело человечество,
Но большинство оказалось заперто
В форму уборщиков, или работников "Бургер Кинг".
Мы находили свои имена
В договорах о сдаче квартир
На окраинах туманного города,
Вблизи заводов, производящих
Просветление, доступное массам,
Свои глаза в лужах,
Расцвеченных бензиновой радугой,
Свои тела на кроватях,
Застеленных потными простынями
Бессонных ночей любви
Животных или машин.
Последние
Безумцы революционного поколения,
Поглощающие ночь и огни улиц
Найдут себя, проносясь по натянутым проводам
С электричеством,
Принося в дома свет, превращаясь в свет,
Рождая свет.
Мы едины со светом и с тобой.
Каждый атом, равен другому атому!
Я готов на революцию ради равенства всех частиц,
Потому что, я, ты, кот, живущий в подъезде,
Календарь с картинкой, пыльное дерево во дворе
И снег Эвереста - это один организм -
Это дзэн-буддизм или вроде того,
Главное, что нет двуличного
Объект-субъектного бреда,
Проклятого мной и небом,
Которое тоже я.
Ты чувствуешь мою руку,
Человек, живущий в мое время?
Ты мой друг и часть меня!
Я буду будить тебя ото сна,
Ночью и днём и буду шептать
Тебе в уши
Слова, что лёссом осядут
В твоём мозгу,
Вытеснив философов
И масс-медийную ерунду,
Станут частью тебя,
Помогут проснуться
И не уснуть вновь.
IV.
Она идёт сквозь мечту Диониса
С растрёпанными волосами
Цвета жженой карамели.
Я ненавижу ее ресницы
И глаза в тонкой пленке хмеля,
Боготворя ее тёплое тело,
Я ненавижу его изгибы.
Такая странная ночь в провинции,
Больше похожей на чумной муравейник:
Унылые лица полицейских,
Врачей и домовладельцев.
Она сияет чёрным солнцем в комнате.
Пожалуй, честнее всего быть бездомным,
Честнее чем снимать или покупать квартиры.
«Я список кораблей прочёл до середины»
Уже не в первый раз,
Она уснула.
Тихий шёпот лёгких
Вздымает снег голодной простыни.
Казалось знаю все,
Но только сны
Скрывают правду.
Как было славно
Почувствовать впервые
Жар саванны
Её тела, выращенного охотой
На львов в песке непорочной Африки,
В спокойной тени Килиманджаро,
Или в сияющем сне пожара
Пустыни.
Я больше не мог быть собой с другими,
Слишком легко было стать покорным
Тому чьё имя,
Напоминая грехи Содома,
Приносит с собой тёплый ветер Рая.
Пронзительно страшно
Поклоняться гению обольщения,
Как музыка, обещающему вознесение
На небеса непорочных губ,
Зная, что звонкий стук
Каблуков по пролёту лестницы
Может стать первым вестником
Разрушения.
Первый раз обратилась «дорогой» -
Это как переход нового Рубикона.
Что это значит?
Что мне нельзя больше напиваться,
Сетуя на одиночество,
Курить по ночам на балконе,
Что можно трахаться не опасаясь законов
Морали
И не думая о последствиях?
Мне обещали
Прекрасный и новый мир.
Я получил его слишком просто
И совсем потерялся в нем.
***
Неужели она больше
Не сможет открыть глаза,
Ведь она все ещё дышит?
Под веками кристальная слеза,
Я знаю, ищет выход,
Не находя становится звездой.
Мне не нужны звезды за облаками
И грозным дымом.
V.
Буду сидеть в душной комнате
И тихо ругаться сам с собой,
Думая о том, что жизнь разлетается
На части,
Как мясо человека, наступившего на мину.
Буду вопить от боли в окно,
Чтобы птицы меня услышали.
Колокола звенят на холме,
Мертвые люди лежат у моря:
Солдаты, священники, пропагандисты,
Создавая узоры могильных камней,
Не похожих на мазки краски.
Где ваша вечная жизнь?
Под землёй с червяками.
Вот ваш рай и ваша сансара.
Свиньи объяснят мне,
Зарывшись в грязь, золотую от солнца,
Что гомосексуальность это приговор,
Что святое есть только в церкви,
Что надо жить так,
Как они просят,
Что я много грешил,
А грехи смываются кровью.
Но я верил в святых бездомных!
Святые чайки парят над морем!
Святые поезда ржавеют в депо!
Святые цветы украшают сад!
Я свят, просыпаясь утром!
Я выпиваю святой кофе
И хожу по святому асфальту!
Даже пыль свята!
Говорите у животных не может
Быть души.
Тогда почему она есть у вас,
Убийцы и прожигатели жизни?
Вас наделили разумом по ошибке,
Вам дали власть ради шутки,
Давно пора с этим покончить!
Костры еще могут сиять ярко,
Но никто их не разожжет...
VI.
Лучше покончить с собой,
Или принимать героин,
Чем подчиняться.
Но я подчиняюсь.
Я всегда буду шагать в такт музыке.
Новые плоды яростных совокуплений
Будут ратовать за перестройку мира,
Но он останется прежним.
Он всегда оставался прежним.
Горы все еще снежны,
Ветер все еще свежий.