Если выкосить поле пшеницы,
Оставив лишь колос один,
Пусть не думает он, что родится,
Так, как сам себе господин.
Не думает, что все соки,
Отдаст ему мать земля,
Предназначены соки для многих,
А не только лишь для себя.
Дождь не для одиночек,
Там, где этот колос растёт,
Дождь для всех землю промочит.
Для всех его Бог прольёт.
Да и вряд ли он вырастет толком,
Станет просто жухлой травой,
Дней продержится, может быть сколько - то,
Не опрысканный жизни пыльцой.
А среди людей одиночка?
Он же просто пузырь пустой.
И скорей всего, тёмною ночкой,
Так тоскует, хоть волком вой.
Нет пыльцы у него живительной,
Нет общения прекрасной воды,
И живёт он приблизительно,
Без надежд, без любви, без судьбы.
Он же сам себе все и выкосил,
Оставив спесь и иронию,
Все, что дорого, ценно, выбросил.
Разве жизнь это?! Это - жизни агония.
Хлеба много там, где колосьев тьма,
Хлеб от множества их родится.
Жизни кипит лишь там, где людей кутерьма,
Где друзья вокруг, и любимые лица.