Она молча сидела за рулём своего видавшего виды "Nissan Almera", и по её щёкам катились слёзы.
Я сидел рядом и держал в своей руке её холодные пальцы...
...
Днём раньше она меня попросила снять для нас двоих на всю ночь весь цокольный этаж дома на Ленинском проспекте, где бытовало и весьма процветало одно банно-прачечное заведение для VIP-граждан с весьма дурными наклонностями.
...
Двумя неделями раньше поздно ночью я возвращался домой с работы и уже почти засыпал, полулежа на пассажирском кресле московского "Ваньки", как вдруг увидел на одном из многочисленных перекрёстков Профсоюзной тонкий силуэт женщины. В доме напротив провёл свои последние дни Виктор Цой. Места мне эти были знакомы ещё с юности, и всякий раз, когда я оказывался тут, некое мистическое чувство овладевало мной, и справиться с ним мне было непросто.
Увидев женский силуэт, я попросил своего водителя остановиться.
Хлопнув дверцей, я сошёл на обочину и закурил.
- Тебе когда-нибудь приходилось трахаться под "травку"?
- Нет. А что?
- Да, так... Ничего... Не обращай на меня внимания. Сейчас всё это пройдёт... Боже, как же холодно-то... Что смотришь? Ехал себе, так и езжай дальше!..
- Сейчас докурю и поеду дальше.
- Петровна, да куда же ты на ночь глядя делась, сука?!..
- А кто это?
- Мать моя! Ключи от квартиры умыкнула, и теперь вот стой тут... Что куришь, красавчик?
- Бамбук!
- Дай затянуться...
Я вынул из кармана пачку сигарет, открыл её и тотчас почувствовал холод её ледяных пальцев. Они прыгали, как по клавишам, по гильзам фильтров сигарет и никак не могли справиться сами с собой.
- Дай, я сам! - сказал я и протянул ей сигарету.
- Спасибо! - ответила она, принимая в свои лёгкие спасительно-глубокую затяжку табачного дыма, выдыхая своё ожидание с облегчением.
Щёки её порозовели. Бледные с трещинками губы понемногу стали наполняться кровью и жизнью, превращаясь в едва заметную улыбку.
- Так, значит, под травку ты не трахаешься? И никогда не трахался?! Вот же ты мальчишка...
В её глазах загорелся огонёк удивления. Она курила очень аккуратно, и потому на холоде фильтр сигареты прилипал к её нижней губе, вырывая из неё клочок нежнейшей кожи.
- Эй, где же ты, Петровна? - улыбаясь, кричала она на всю Профсоюзную, пряча ледяные руки в карманы своей куртки на рыбьем меху.
- Хочешь, я сейчас отпущу своего "Ваньку", и мы подождём твою маму вдвоём?
- Нет! Не хочу! Зачем тебе это? У тебя что и без меня мало дел?
- Тебя зовут-то как?
- Штуша-Кутуша! Нравится?
- Не очень!
- Вот и проваливай!
- Не провалю. Да и машину я уже отпустил.
- И откуда ты только свалился на мою голову?...
...
Днём позже у неё на кухне.
- Ты, наверное, уже заметил то, как мне нравится вода и всё то, что с нею связано: время, звуки и движение...
- Потому-то у тебя такие холодные руки...
- Нет. Они у меня холодны не из-за этого.
- Они у тебя совершенно прозрачные...
- Да, есть такое дело... Спасибо тебе!
- За что?
- За то, что... Сам знаешь, за что...
...
Вечером того же дня.
- Ты так уверенно водишь машину.
- Заметь, я уверенно вожу автомобиль даже тогда, когда моя правая ладошка вся подчинена твоим хулиганствам, а левая крепко держит руль!
- Я это уже заметил!
- Не приставай! Иначе мы с тобой окажемся... Ффух!! Вот ведь дурак!!
Сидя весь вечер и всю ночь за рулём, она не переставала улыбаться. Тогда ещё не было видеокамер. Иначе бы нас с ней штрафовали на каждом углу...
Когда её правой руке становилось жарко, она отнимала её у меня и трясла своей ладошкой, как веером, бросая в мою сторону свои взгляды, полные счастья и кошачьими искорками пробуждающейся ко мне нежности.
(продолжение следует)
26 июня 2018