Любила – и только. И только любила.
И этой любовью жила – не жила.
Как долго полярное солнце всходило.
Как лунная тень быстро наземь легла.
Но в том промежутке дневного сиянья -
За проседью проседь, мольба за мольбой –
Я жизнь приняла как сплошное зиянье
Расколотой натрое жизни другой.
Хлестал мою первую ливень весенний,
Но если и зябла, то только потом,
Когда беспокойная бабушка Ксения
Бранила меня за свиданье с дождём.
Второй - Бог свидетель – как я дорожила,
А мой силуэт вечерел у окна.
Ещё не порхала. Уже не любила.
Всё чаще здорова. Всё реже больна.
И третья, последняя самая, третья
Задела меня, словно птица крылом.
Никто не хотел быть за птицу в ответе.
Никто не впустил птицу с холода в дом.
Стемнело. Три жизни замкнули аорту.
Кровь загнанно плещется среди теснин.
Ей хочется мчаться по жизни четвёртой,
Но убыли силы. Не вышибить клин.
Покорно живу, равнодушно внимая
Распаду желаний и желчи ума.
Пусть край показался. Нет поля без края.
Мне пастырь не нужен. Я лучше сама.