Бьётся звук чудесный в вышине -
новый и такой необъяснимый,
как будто на неведомой струне
играет музыкант неуловимый.
И образы мгновенно возникают
так, словно бы художник гениальный,
которого пока ещё не знают,
на холст нанёс сюжет оригинальный.
Пред взором возникают гор громады,
лежат у их подножья валуны;
кузнечики стрекочут серенады,
в зелёных смокингах, талантливы, важны.
И валуны, мелодии поддавшись,
хотят лишь одного — пуститься в пляс,
с трудом от мест привычных оторвавшись,
спускаются в долину в первый раз.
И колокольчики звенят, их привечая,
их смелость и решимость одобряя,
головками качая так умильно;
и выглядят нисколько не субтильно,
впитав как будто мужество камней;
хотели б видеть их среди друзей,
лишь просят осторожность проявлять,
и колокольчики умело огибать.
Движение валунов заметил сокол,
сорвался с неба, оседлал валун,
застыл на нём как будто бы он идол.
Осёдланный вздохнул: «А ты шалун.
С тобой перемещаться тяжелее,
но так и быть, я прокачу тебя;
так двигаться, возможно, веселее,
а может такова моя судьба».
И упивался сокол приключением,
а колокольчики так ангельски звенели;
и посчитались валуны с их мнением
и ни один цветочек не задели.