1
Крадётся ночь уставшею волчицей,
У ног ложится свёрнутым клубком.
И тень, родных мне воскрешая лица,
Нависла надо мной тяжелым сном.
Безногой коброй капюшон раскрыла,
Раздвоенный язык царапал лоб,
Кровь холодила в раскаленных жилах
До умопомрачения - в озноб.
Часы пробили полночь. Время сева
Моих раздумий в полновесность слов -
Всю жизнь явить из памятного чрева,
Распутывая тысячу узлов.
Собрав всю силу вод околоплодных,
Разлить любви безбрежный океан,
Затем уйти в мир богу неугодных,
В мир тех, кто путь свой выбирает сам.
А кто придумал – неугоден богу?
Кто навязал, как клейкую смолу?
Бог любит всех, какую бы дорогу
Душа, взлетев, не выбрала к Нему.
Мне нашептали дерева об этом,
И рассказала павшая звезда,
Читала ночь Отцовские заветы
Небесного священного псалма.
И Дух был рядом, принимал участье,
Ах, боже мой! Я помню райский сад!
До чрева материнского зачатья,
А только ожидающей у врат.
Я помню эти дивные напевы
И Алконоста, птицы Гамаюн,
Сад Ирия, и смех невинной девы,
И что шептал на ухо ей ведун.
Я помню свет, что лился отовсюду –
Ни туч, ни облаков и ни теней.
Средь тысяч душ, средь тысяч разных судеб,
-Господь, зачем ты занялся моей?
-Зачем пощёчиной стираешь память,
А поцелуем дАруешь печаль?
Зачем под куполом златого храма
Меня сегодня с небом обвенчал?
Какого тебе надобно застолья,
Чтобы утешились душа и плоть?
Стучащие о гроб земные комья
Тебе желанней сочинённых од!
2
Душа моя тогда не понимала
Молитвенного промысла Отца...
Я с болью вспоминаю слово "мама",
Но я не помню милого лица...
О, мама, мама! Яблоки созрели
Вчера не в райском, а земном саду.
Божественная, ты – с грехами Евы –
Похожа на сгоревшую звезду...
Твой холод леденящий резал душу,
И пересуды сотен языков -
Жабо и шляпки, кружева и рюши,
И уходящий стук от каблуков...
Отец небесный, разве справедливо
Сознание терзать ушедшим сном?
Кружусь теперь над собственной могилой,
Как ласточка с единственным крылом...
А было ведь: как высоко летала
Любовью окрылённая своей!
И было мне земли и неба мало,
А чёрный с солью хлеб – всего вкусней
Из рук отцовских на заре вечерней,
Когда всходила первая звезда.
Не подарить отцу любви дочерней,
Всё кануло, исчезло навсегда.
Не повторить и первых поцелуев,
Касаний нежных и любимых рук,
И под венцом не слышать "Аллилуя!",
И не прошепчут губы: "Мой супруг..."
И не взметнётся простыня от страсти,
Телам мешая познавать себя.
Не будет сердце биться в одночасье
С его дыханьем, полного огня!
О, боже мой! Придай теперь мне силы!
Не вижу света. Всюду темнота...
Мой первенец... И край его могилы...
Я – камень у сыновьего креста...
И всё остановилось, всё померкло.
Как Ты жесток, Господь! Как Ты жесток!
Ты поселил за счастье меня в пекло,
И боль мою поставил на поток.
3
Окаменелая, навстречу смерти
Пошла сама, доверившись судьбе.
Но Ты спасал, расставив всюду сети,
И не давал погибнуть на войне.
Ты вырывал из лап когтистой муки,
А я Тебя молила о другом –
Чтоб пулю-дуру записав в подруги,
Связь с жизнью разрешил одним броском.
С мольбой, Господь, в твои глаза смотрела,
А ты меня отечески жалел.
В волчицу превращая моё тело,
Ты вёл меня чрез груду мёртвых тел.
И я брела, забыв про дни и ночи,
И обезумев, выла на луну.
И шкура моя, порванная в клочья,
Души не в силах спятать наготу.
А Демон мой, мой брат, мой нежный Каин,
Клал подорожник к ранам, на виски,
Чтобы потом, как ласковый хозяин,
Рубить мой хвост на мелкие куски...
Очнулась ночь и тихо заскулила.
Воспоминанья не дают уйти.
От раны - в сердце боли притупила,..
Ночь, и тебе волчицу не спасти.
27.06.2018