Сутенёр оказался на деле совсем не схожим
С проходным, безнадёжно-киношным своим клише:
Без мехов и цепей, необщительный, бледнокожий.
И с улыбкой – поддельной, как фрукт из папье-маше.
Зуев, вспомнив про фразы, которым его учили
Искушённые в теме интимных услуг друзья,
Оглядел проституток с лицом знатока-мужчины
И спросил осторожно: «А всех посмотреть нельзя?».
Показали. К стене под лучами косого света
Встали девушки в ряд, на него поглядев хитро.
Он кивнул на шатенку с губами: «Пожалуй, эту…»,
И она ухмыльнулась, клубничный жуя «Дирол».
Сутенёр на купюры резинку надел тугую:
«Мы в расчёте. Но все же ещё повторю для вас:
Эта жизнь – навсегда, вам уже не найти другую.
Жизнь – не девка, ее выбирают один лишь раз».
Зуев бросил задумчивый взгляд вдоль лихой шеренги:
«Я давно всё решил, и на этом теперь стою:
Жизнь прекрасную лучше, конечно, купить за деньги,
Чем без всяких гарантий упорно искать свою».
***
Всё промчалось. И неинтересно, что будет дальше.
Эта чёртова жизнь промелькнула, как два часа,
Оставляя осадок от лжи, пустоты и фальши.
Зуев сел на кровать и устало прикрыл глаза.
Проститутка с губами надела бельё и шубку.
И когда, наконец, перестала скрипеть кровать,
Подошёл сутенёр, и игриво, как будто в шутку,
Поднял тёмные брови: «Намерены продлевать?».
Да какой там, ей-Богу… Бессмысленно длить печали…
Зуев, глядя в пространство, ответил: «Пожалуй, нет».
Сутенёр усмехнулся, привычно пожал плечами
И в сознании Зуева выключил белый свет.