Ну, а почему бы... или Сказано - сделано

               

   Пятьдесят. Это - половина жизни. Это - половина века. Ровно столько я дружу с Наташкой. Дружить начала с первого класса.
   Она сидела на первой парте. Наташка была отличницей. В первых классах мы все хотели быть отличницами. И эта мысль была в наших детских умах постоянно – смогу я или не смогу закончить четверть  отлично.  Наташка могла.
    Ещё у неё были косы. Это настоящих толстых два каната. Косы должны были быть непременно ниже пояса. Это был особый шик или как сказали бы сейчас шарм. Если косы неожиданно спереди упали на парту, их можно было небрежно забросить назад за спину. Наташка так и делала.
    Ещё она была не из робкого десятка и хорошей подстрекательницей. Простые игры «салочки», «казаки-разбойники» - это было не для неё. Когда на улице наши пути пересекались, здесь от нас   уже требовался поступок. Так и в те далёкие детские годы.
    Как-то повела нас Наташка к самому высокому дому, на котором висела пожарная лестница. Она тянулась вверх до самого неба. На неё смотреть было страшно, а не то, чтобы залезть наверх. И вот Наташка поворачивается к нам и говорит: «Ну, а почему бы нам не залезть на самый верх?» Всё.  Сказано – сделано.
    Она полезла, а я за ней. Остальные остались внизу, побоялись. Я не знаю о чём думала Наташка во время своего подвига, но я  в  начале ни о чём не думала. И вот она уже на самом верху, а мне оставалось совсем немного. Я посмотрела вниз и те, кто остался внизу стали вдруг такими маленькими,  маленькими. Вот тут я испугалась, но не за себя, а за маму, которая расстроится от того, что я так беспечна. Я начала медленно спускаться. Наташка тоже. Она всё время повторяла: «Ты только не смотри вниз». Мы благополучно приземлились: «Ну  как, понравилось?» - спросила она. Я ответила многозначительно: «Да…».
  В этот момент Наташка посмотрела на остальных, вздохнула и махнула на них рукой.
    Так началась наша дружба. Но судьбе было угодно нас разлучить. Я с родителями стала жить в другом месте. Подруга осталась далеко, сердце щемило и тоскливо стало на душе.
    Но, как говорится, пути господни неисповедимы. Спустя какое-то время моя подружка Наташка оказалась опять рядом, в этом же месте. Повзрослев, мы продолжали дружить. Наша дружба крепла и стала набирать новые жизненные смыслы.
    Это было время расцвета отечественного кинематографа. Хотелось сказочной жизни, какая была на экране и за экраном. Наташка стала всерьёз интересоваться искусством театра и кино. Она всегда была не из робкого десятка и хорошей подстрекательницей. Как-то вычитав в газете о приёме в народный театр, она мне и говорит, как всегда: « Ну, а  почему бы нам не стать артистками народного театра?». Сказано – сделано.
    И мы пошли на первый тур. Нет, конечно, если бы мы, хотя бы в драматическом кружке занимались, но мы без малейшего понятия что нас спросят, смело вышли перед комиссией. Не знаю,  что там читала Наташка и читала ли вообще. А я, как помню, напрочь забыла слова басни, а на просьбу показать какую-то пантомиму, удивилась, так как не знакомо было  само слово «пантомима». Мы с треском провалились.
    Много воды с тех пор утекло. Жизнь нас опять развела, но,  время от времени, мы  встречаемся и вспоминаем нашу сердечную дружбу детства и юности.
    Ровно пятьдесят лет нашей дружбе. Это – юбилей, это – праздник. И вот мы встретились опять с Наташкой.  Она всегда была не из робкого десятка и хорошей подстрекательницей. Сидим, вспоминаем.  Она мне и говорит как всегда: «Ну, а почему бы тебе не написать воспоминания, начни. Я уже давно пишу».  Сказано – сделано.
           28.08.2004 г