Посмотрел хронику.
Деревню всю: сожгли, спалили и жизнь в окрест всю загубили.
Бушуя пламя, истребляло и как попало, всё метало,
В три цвета всё и срисовало – от жути сердце замирало,
Уж облетает вороньё – то чёрное, земли пятно.
Проказы язвы от дворов – смердят, тем запахом от «дров»,
Торчат из пепла головёшки – всё безобразие палёжки,
Как призрак ужаса спустился – огнём плясал и веселился.
Предсмертный крик запечатлён – беззубый рот печи скривлён, (под печи)
И не хватает кирпичей - всё осыпается в ничьей.
Стоят в забвении, в пыли – теперь уж больше не нужны,
Стоят понурясь, позабыты, когда-то было – все ли сыты.
И даже после всё пугает, так страшно ветер завывает,
Он тоже съёжился, замялся – картину видя, испугался,
В трубе он спрятаться хотел и там завыл, стонал, ревел,
И эта песня всех коробит, а то и просто с ума сводит.
Он от удушья тоже плакал – скорей бы дождь с небес закапал,
Размыл бы страшную картину – трава сплела бы «паутину»,
Всё б заросло, до той поры, когда с войны вернёшься ты.
Воскреснет, может быть, она – таких же, с тысячи одна.