«О чём могут петь надоевшие струи дождя?» -
спросил я на пятые сутки седого вождя.
Так долго смотрел на меня растерявшийся вождь,
что дождь подустал и успел превратиться не в дождь.
«Ты что-то сказал?» - вождь с улыбкой спросил, наконец,
кроша в свежий чай отдающий тимьяном чабрец.
Тут я растерялся, смущённый вопросом вождя.
Что мог я ответить под солнечный день без дождя?
«Ты любишь чабрец?» - я нашёлся, смущённость уняв.
«Люблю, - вождь ответил, улыбку с лица не убрав. -
А струи дождя, - он добавил, - о том и поют,
что дома - и только! - быть может душевный уют:
дождь в туче недолго живёт, но зато он - отец
бесчисленных струй, кои ждёт плодородный конец».
Так вкусно сказал он, что дождь тут же снова пошёл,
а я от вождя принял чай с чабрецом и улыбкой.