И нужным быть не нужно - соль не в том,
что жизнь хватаешь выгоревшим ртом,
слова катая где-то возле нёба,
как сладкую конфету Чупа-чупс.
А кто-то думал - свистнет и помчусь.
но не помчусь. Меня не ждёт зазноба,
которой я один необходим.
Сидим, слова округлые едим -
читаем всё - статьи, журналы, книги.
Но ей милее Бунинская гpусть,
мне Бродский. Пусть я в нём не разберусь,
но кресло принесу для Вероники.
Мы символами разными грешим -
ей ближе ласка, мне милей нажим,
у нас война, где брат идёт на брата.
Кому слеза казанской сироты,
кому стихов обугленные рты,
Евангелие и Махабхарата.
В её окне видна стена Кремля,
а под моим - нездешняя земля
дроздами взрыта в поисках кормёжки.
Я больше не нуждаюсь в словарях
и в книгах тоже, честно говоря,
слова, как надоедливые мошки
зудят над ухом - нужен ли ты ей?
И собранный из нескольких частей,
читаю Пастернака с Мандельштамом
и Бродского - теперь нуждаюсь в нём,
а классики, гори они огнём,
останутся не бабушкам, так мамам,
не дедушкам - отцам. Нужны они,
чтоб вышибить слезу из глаз потухших.
Tяжелых туч раскормленные туши,
туманы, что белее простыни,
леса, поля, другая дребедень,
всё это хоть на голову надень -
а нужным быть не выйдет, не надейся.
Катая слов округлое драже,
ты силишься увидеть в мираже
логичное оправданное действо -
улыбку, жест, конфетную фольгу...
Зачем кричать - я больше не могу
молчанием зачёркивать былое.
И к ней опять крадёшься, словно тать,
и шепчешь ей - давай слова катать,
хотя и знаешь - это тяжело ей.