Достойных возводили в ранг врагов,
умы державы покрывая тленом.
Всех неугодных - в лагерный загон.
Кресты срывали с церкви куполов,
но только с шеи не смогли - нательный.
Как без суда и следствия в расход
пустить шеренгой штатских и военных?
"Врагом народа" заклеймить, как скот...
И "чёрный воронок" который год
косил жнивьё... Но грянул сорок первый.
"Война. На нас напал коварный враг..."
Ошеломляя всех внезапной вестью,
динамики хрипели в городах,
и добровольцев собирал набат,
не дожидаясь от судьбы повесток.
Нещадно вдов клепая из невест,
разрушив мир на "до" войны и "после",
к земле слетел он бомбами с небес,
варя в "котлах" горячий свой замес,
места сражений поливая кровью...
У войн любых - не женское лицо...
Мелькнувший за фрамугами теплушек,
окурками рябил пустой перрон,
совсем недавно проводив на фронт
чьего-то сына, жениха и мужа...
Солдаты шли, стирая горечь с лиц,
наперевес: винтовка, плащ-палатка;
всё дальше отступая от границ...
Губной гармошкой забавлялся Фриц,
с противником, смеясь, играя в прятки...
Война... Четыре года, как один,
унёсший жизни, ставший долгим пленом,
стрелявший в Сталинграде из руин.
Он в сорок пятом штурмовал Берлин.
Целуя перед боем
крест нательный...