Молитва над спящей Джульеттой...
Юлии Минаевой и чуть-чуть Энн Перри, которая Juliet Marion Hulme (о ней смотри фильм Питера Джексона «Небесные создания»)
Джульетта спит.
Монтекки, Капулетти
Уж унеслись в прискорбной круговерти
Своих обид.
Джульетта спит.
Но сны её тревожны:
В нездешних солнц огнях чужих и ложных
Она душою вольную парит
Сквозь тьмы миров,
Прозрачно-чистой тенью.
И страшно ей свободное паденье,
Но тошен ей давно родимый кров.
Свобода снов.
О Господи, как пусто:
Вот сон-змея, а вот и сон-мангуста
Не вырваться из их воротников!
Всё душит влёт.
Манящие просторы! –
Вы безднами становитесь так скоро,
Всё обращая в лучезарный лёд.
- И где исход?
Кругом одни повторы,
Круговорот:
«И где исход»!?
Что в мире без изъяна,
Что – без пятна? (была ясна поляна,
да толстый лев там больше не живёт).
Земля – темна.
Нить снов кошмарных рвётся.
Джульетта здесь. Сейчас она проснётся.
Где слышен шорох – там лишь тишина.
Она – одна.
На нити невесомой
Висит луна, привязанная к дому –
Такая постоянная луна.
Конец мечте
Джульетты снов бескрайних.
Её глаза еще привыкли к тайне,
Но не привыкли к темноте.
Ведь сон – сиял!
А тут темно и душно
И на балкон не выйти простодушно:
В приличия, как в скуку, мир зажал.
Она молчит.
В прискорбной круговерти
Спокойно спят Монтекки, Капулетти –
- Печальный вид!
Практичный шум
Полночной Не-Вероны,
А утром мысли заглушат вороны,
И серый мир навеет скуку дум
Но мир любя,
Ей зеркала предстанут образами:
Она огромными серьёзными глазами
Глядит в себя.
И думает о мире
И ищет сны.
Мечты – ясны,
Но бродят смыслы мрачные в квартире.
Кинжал, кирпич,* –
Яд, кровь – всё днём вполне возможно,
И оттого днём суматошным тошно,
Но сны – опричь, а эти дни – опричь.
Пока же – ночь.
Госстрах пока не страшен,
Роланд, что так неистов и отважен,
Отброшен прочь.
Что ей кинжал!
Что ей синюшная отрава!
Пока что всё прекрасно (Богу слава
Коль я тут ненароком не соврал).
А сотни жал –
Они Джульетте странны:
Цветастые строительные краны
Ромео по району насажал,
И верный друг,
Меркуцио, так близко,
Что недалёким назову его без риска
Страдать потом от коготливых рук
Его подруг.
А, впрочем, он, вестимо
Умён и мил.
И новым знатным псевдонимом
Он имя гордое от недругов прикрыл
Днём нет оков,
Но и свободы – тоже.
С Джульеттой вновь сиятельные рожи:
Великий, многоликий Иванов,
Который – он
И даже я – немного.
Уводит всех нелёгкая дорога
Чужих сторон.
Ей присуждён
Удел Звезды и Бога:
Одной и ждать. Но радостно и строго
Глядит на вновь стемневший небосклон.
Так жизнь идёт.
Не то, чтоб задевая…
Индусы бы назвали это «МАЙЯ»,
Иллюзия, которая падёт.
Но будет вновь!
И в двух мирах Джульетта будет жить,
И вечно странникам спешить,
Чтоб безнадежную любовь
Свою – Звезде-Джульетте – посвятить.
* - см историю Энн Перри или фильм Питера Джексона.