Вторые сутки - тишина,
Лишь прозвучит отдельный выстрел.
Бывает редко так: война...
Но почему молчат фашисты?!
Не воют мины над душой,
Сидим в землянке, отдыхаем.
Тяжёлый тот сорок второй...
Нас давит тишина густая...
Антон забился в уголок,
Воспоминаньями страдая,
А я терзаю сухпаёк-
Продуктом брюхо набиваю.
Егор уснул, видать, в тиши:
Из нас он самый толстокожий
И без смятения души
Свой третий сон глядит, похоже.
Иван уселся позади,
Милашке письма он строкает.
Федот, насупившись, глядит -
Манера у него такая...
В землянку входит старшина:
-Орлы, подъём! Пора в разведку…
И вдруг разверзлась тишина:
Их миномёт сработал метко.
Осколки, змеями шипя,
Землянку насквозь прочесали.
Пал старшина в дверях, хрипя:
Осколок впился под медали.
Иван вдруг дёрнулся назад -
Письмо жене кровавым стало.
И умирал Антон дрожа:
Ему в висок воткнулось “жало”.
Федот, насупившись, упал:
Душа его рассталась с телом.
И сна недосмотрев финал,
Егор вдруг стал чрезмерно белым...
Я пошатнулся и поник:
Пронзило жгучей жаркой болью...
А вечер тихим стал на миг -
И всё осталось за юдолью...
22.06. 2018г. Иван Проскурин