Она просыпается раньше себя же двадцатилетней.
За ней просыпаются дворник, бегун и плохая погода.
Она разгребает окурки, нетрезвые тени, сплетни,
и ставит машинам подножки, в отсутствие перехода.
Затем огибает долину с заборами выше коттеджей,
и входят на кладбище – бадик, она и пакет сухомятки.
Летят воробьиные стайки на зов городской сумасшедшей,
светлеют четыре таблички под лаской бабулиной тряпки.
И только сутулая ива, нашёптывая: «доколе?»,
докапывает добавку к сухим воробьиным гарнирам.
А где-то вдали, за Волгой, вызванивает колокольня,
живых собирая по миру,
живых собирая по миру.