Из цикла "Масенькие истории большой жизни"
Так уж получается, что большинство моих рассказов, так или иначе связано с дорогой по причине ли свободного от житейской суеты времени, или в связи с новыми дорожными впечатлениями. Вот и эта, вроде бы поначалу обыденная, поездка в пригородной электричке с дачи в столицу зацепила за живое, заставив вспомнить далёкое-предалёкое детство и поневоле сравнить его с настоящим.
Росли мы, деревенские мальчишки, как придорожная трава – вольные, не обихоженные и стойкие под напором жизненных ветров и обстоятельств. Росли и тянулись за более взрослыми, перенимая их привычки и увлечения. Жизнь принималась как игра с всё усложняющимися условиями. И было почётно выйти на новый её уровень. Мы не боялись взрослеть, и даже с нетерпением подгоняли время, несущее нам новые возможности. Откровенно завидовали старшим и старались тянуться за ними. Совсем недавно отгремела война, и парни постарше нас активно собирали по полям и лесам её опасные подарки – от патронов и брошенного оружия до неразорвавшихся боеприпасов. Кое-что оставалось и на нашу долю, и просто везением можно объяснить, что никто из нас не погиб при этих опасных поисках (1).
Страна восстанавливала разрушенное и нам, пацанам, хватало работы в родимых местах, но хотелось большего, хотелось великих строек, и мы с нетерпением ждали своего повзросления и горевали, что не успеваем, ни на Сталинградскую, ни на крупнейшую в мире Братскую ГЭС. А когда над Землей запищал первый спутник, то всем захотелось в космонавты, и не наша вина, что не успели мы дорасти и первый полет опередил наши ожидания. И первого космонавта мы приветствовали еще в школе, правда мы были уже старшеклассниками, и до взрослых дел было уже недалече, можно сказать рукой подать. И мы жаждали этой взрослости, уже понимая, что она подарит нам много незабываемого и интересного.
И сейчас, с вершины прожитых лет я с удовольствием вспоминаю свои детство и юность, и не грущу о том, что они так быстро пролетели. Они дали такой заряд бодрости и надежды на лучшее, что вступление в жизнь взрослую прошло как естественное продолжение уже прожитых лет, с юношеским задором и верой в светлое будущее.
А вспомнил я про детство и юность в пригородной электричке в связи с мимолетным, но глубоко тронувшим душу наблюдением. Обычно я в дороге пишу, или по памяти, или с натуры, но в этот раз я вынужден был нарушить уже установившуюся традицию – ну никак не мог собраться с мыслями. И электричка вроде бы новая, комфортная (серии «стандарт плюс»), с удобными мягкими сиденьями со спинками и подголовниками, и кондиционирование салона, и информационное табло с бегущей строкой, сообщающее пассажирам массу нужной и ещё больше ненужной информации. Впрочем, чтобы не забивать себе голову этой, в основном бесполезной чепухой, на табло можно было и не смотреть. Но куда деться от громкого и звонкого дикторского голоса исправно, буква в букву, повторяющего всю галиматью, появляющуюся на табло. Мало того, всё с экрана и от диктора добросовестно писалось и повторялось по-английски. Можно было подумать, что в шаховской глуши это один из любимых и частых в употреблении языков. Вообще-то из всякой чепухи можно вычленить что-то интересное – на то они и новости. Но когда эта чепуха практически без вариаций повторяется каждые пять минут, а за время трехчасовой поездки несколько десятков раз, то тут уж никакие собственные мысли в голову не лезут. Можно было бы понаблюдать за пассажирами (интересное, кстати, занятие), но мягкие с высокими спинками и подголовниками сиденья скрывали от обзора всё, кроме твоего пустого купе и купе напротив. Оставался только вид за окошком с весенними пейзажами и заборами с граффити вблизи остановок.
Граффити, кстати, тоже приелись своей цветной серостью, вычурностью и бездарностью мало что дающими для глаза и души. Взгляд равнодушно скользил по ним, не отмечая ничего нового. Но вдруг зацепился за одну надпись, резко выбивающуюся из привычной повседневности. Надпись была нанесена на свежем участке забора неподалеку от платформы «Нахабино». На белом заборе чёрной краской без всякой вычурности форм и даже как-то коряво, но от души, было начертано в две строки: «Я боюсь взрослеть». Видно было, что писалось не с любовью и трепетным вырисовыванием букв, а с тревогой и болью в душе – одним махом, не заботясь ни о красоте, ни о стиле написания – настоящий выплеск душевных эмоций и страха за будущую судьбу.
Вот и вспомнил я невольно наши детство и юность, и позавидовал самому себе, что не знал до сих пор страха за будущее. Ни взрослеть не боялся, ни матереть, а теперь и стареть, поскольку есть за плечами и в душе опыт дорог пройденных и вера в свои силы и знания, и уверенность в будущем, чего сейчас, по всей видимости, нет у современной молодежи.
Что там за молодежь говорить, когда уверенности нет и у большинства граждан страны. Да и сама страна своё будущее представляет не ясно, живёт по принципу «лишь бы выжить», сохранить свой суверенитет и выйти из пике суровых девяностых в которое сами же себя и загнали в междоусобной борьбе партийных функционеров за власть и влияние на умы слишком доверчивых граждан. И теперь аукаются нам эти издержки партийной междоусобицы и развалом промышленности, сельского хозяйства и науки, снижением уровня школьного и высшего образования, падением нравов и культурным загниванием.
Посмотрите, что доносится с экранов, подмостков и газетных полос. В массе своей низкопробные видео и чтиво, увлечённо смакующие разврат наших «звёздных» личностей, насилие и убийства в объёмах явно превышающих по своим масштабам все разумные пределы. Причём, всё это происходит как-то естественно, можно сказать буднично, становясь нормой жизни.
И кому, скажите, понравится такая жизнь, в которой судьба человека мало зависит от него самого, а жизнь его не стоит и гроша, и будущее рисуется не светлым и радостным, а каким-то неопределенным и угрожающим. И кому захочется взрослеть, и жить в этой неопределённости не сулящей ничего хорошего? Уж лучше длить детство и взывать всем сердцем к тому, чтобы оно не кончалось: «Я боюсь взрослеть!».
1. Смотри рассказ «Снаряд»: http://www.stihi.ru/2009/12/30/6361