Вот выглянул старик, –
запахло манной кашей,
и за какую-то минуту я слетал
в уютный старый детский сад,
который был конечно довоенным,
а между ним и стариком
война холодной пропастью зияла...
Ряды худых –
конца сороковых – годин,
так странно схожих с тощим трудоднём,
сопровождали надолбами слякоть.
Потом – на целине
кормленье разновидных насекомых...
А про зерно – семь центнеров с гектара!
И матушка родная:
– Вам кого? –
спросила, двери открывая
сыну...
Потом – Сибирь. О, нет, не Колыма, –
а по высокому душевному призыву,
когда в тридцатиградусный мороз
в траншее с прибывающей водой
лопатою совковой – стройка века! –
прокладывал крупнейший в Азии коллектор
для дерьма.
И были прочие занятья,
в которых только бы забыться,
и, Боже упаси, к себе вопросов! –
устало годы коротает
по счётчику отпущенного жизнью
ещё одно
обманутое племя.
1988