Рассказ
- Куда ты засунул салфетки? Видишь же, у них все моськи в мороженном, мог бы и сам вытереть!
Алевтина была явно не в восторге от перспективы провести всю ночь почти в электричке. Андрей же с улыбкой смотрел на сыновей: они были счастливы. Ещё бы! Неразборчивые и очень важные объявления репродуктора, перестуки колёс и гудки маневровых тепловозиков, спящие в газетах и чемоданах транзитники в зале ожидания… путешествие. Андрей с затаенной щемливой радостью думал об этом их незабываемом времени восторга и открытий: абрикосы, оказывается, можно срывать прямо с деревьев на улице, а свешивающаяся через заборы вишня пятнает растрескавшиеся тротуары скоплениями багровых клякс, и люди ходят по ним, как по млечному пути, как ни в чём не бывало…
Дело в том, что оптимальным добраться до Белгорода оказалось авиаперелётом через Харьков, а потом на электричке. И днём они гуляли по старому Харькову, мимо храмов, чёрных деревянных двухэтажек Рыбасовской, залитых солнцем замшелых двориков и подворотен… Там раньше жила бабушка Андрея, работавшая в «холодном цехе» с салатами и бережно хранившая реликвии, оставшиеся от мужа, умершего от ранений вскоре после Победы: нежно-мутные и ломкие в несгораемой желтизне фотографии, аккордеон «Вельтмайстер», немецкие часы с благородно блестящим латунью механизмом в стеклянном коробчатом корпусе. Любопытным дошкольником Андрей завёл их когда-то тёмным тяжёлым ключиком – и они пошли!
Народу в электричке было немного, и разместиться с относительным комфортом труда не составило. Двинулись понемногу, оставляя в вечной темноте позади огни одного большого города, чтобы встретить на рассвете другой. На станции Казачья Лопань - длительная остановка, граница и таможенный пост. Дети и жена дремали на сумках с вещами, и Андрей, предъявив документы деликатным пограничникам, вышел из вагона прогуляться, навстречу живительной прохладе.
На перроне было почти пусто, лёгкий ветерок доносил из-за тёмных деревьев девичий смех, где-то чахоточно завёлся автомобиль, пролаяла собака… Жёлтый свет фонарей и окон станции, ночные ароматы и трели цикад Андрею захотелось сохранить как приятный, уютный сон – где-то в укромном кармашке… «Как документы!» - он спокойно улыбнулся и тут заметил, что в воздухе, атмосфере вокруг что-то изменилось.
В тишину ночи вдруг ввинтились с нарастающим напряжением голоса моторов, на площади перед станцией во множестве появились небольшие грузовички, перрон и площадь заполнили люди в комбинезонах и с приспособленными под ящики вдухколёсными тележками. Мельтешение мешковатых штанов и белых замызганных кепок, грохот и скип тележек, крики «В конец давай!», «сперва груши и смотри там!», «чё стоим? Кого ждём?!», «Где Митяй, мать его!...» Ящики! Во все двери всех вагонов электрички, в окна, в проходы и на сиденья (Андрей уже протиснулся к семье) с абордажным азартом братства «весёлого Роджера» мужики и молодые парни лихо передавали в лёт, распихивали и загромождали, стараясь не задеть круглоглазых онемевших пассажиров, с прибаутками извиняясь перед ними за беспокойство. В ящиках - тугие и алые, как бандана боцмана, помидоры, снарядообразно ровные огурцы, дюшесным духом сочащиеся гранаты-груши, огромные, в серой дымке, будто порохом присыпанные персики, абрикосы, патиссоны, цукини… Баклажаны. Через вагоны величаво прошествовали люди в погонах, с бонапартовской отрешённостью обозревающие весь этот постепенно затихающий, умеряющий кипение хаос, и, после приёма чего-то от крутящихся рядом юрких личностей в болоньевых жилетках и сумочками на поясе, оставляли позади себя уже полный порядок и спокойствие.
- Где мы? Что происходит? – Алевтина прижала к себе сумочку, озираясь по сторонам. Пацаны крутили головами, разинув рты. – Да вот фрукты-овощи на рынок «Солнечный» в Белгород возим, – пояснил, опускаясь на сиденье напротив молодой мужик в кепке на рыжих кудрях. – Извините ещё раз за беспокойство. – А сразу на машинах? Невыгодно? Андрей. – Виктор. – Рукопожатие удовлетворённого и уверенного в себе человека. - Ну да, там пошлины такие! Да и бензин… Этот месяц нас, дорогой, целый год кормить будет! – А персик можно? – Старший, Антон, сам удивился своей наглости – Один? - Да бери, чего там! - Антон, они же немытые! – Да чего их мыть-то, гражданочка, они ж прямо с ветки! – Сыновья кусали, прикрыв глаза. Душистый сок потёк по двум маленьким подбородкам. – Андрей, да куда же ты опять салфетки-то засунул?