Я не верил что сделаю это.
Но мои скрещенные пальцы послужили воровской лестницей,
по которой поднялись ноги той,
которая стянула раскачивающиеся джинсы
в одном из дворов
на районе для богатеньких.
Она вложила в них королевские ноги,
позволила солнцу ослепить стальные пряжки
и рассказала даже тем кто не спрашивал, что эти шмотки
самые популярные в бутике бельевой веревки.
Когда я вернулся домой, то представлял как за дверью
каблуки полицейских стучат по ступеням,
а на губах офицерши, усугубившей мое положение соучастника,
небрежно размазана красная помада.
Я хотел той ночью как-то укротить ужас.
Но мои губы горели от заикания.
Уголь моих глаз потух.
И голова покоилась на натруженных плечах подушки.
И напротив побеленой стены
пожарные с лестницы уже схватили мои ребра
чтобы заключить то, что осталось в брезент.
"Напиши", слышал я сам себя, говорящего судье,
"Напиши, что причиной преступления была любовь".
С иврита. Из новых стихов.