Бензин подорожал, и возмущение
широкие слои атаковало.
И митинги повсюду возникали,
над ними нагревался сильно воздух
и лица возмущённых обжигал.
Эмоции тот воздух накаляли,
надолго зависая над людьми,
свиваясь меж собою словно змеи,
неся в себе опаснейший заряд,
сравнимый с тем, что в бомбе многотонной
таится, ожидая приказания.
Кошмары снились людям по ночам.
В них люди, очевидно депутаты,
в халатах медицинских и бахилах,
размахивая скальпелями гневно,
сестёр весьма сердито торопили:
- Несите нам его и шевелитесь,
должны в нутро мы срочно заглянуть!
- Кого его? - бледнея, зеленея,
и на ногах уже едва держась,
чуть внятно, поминутно заикаясь
от страха сделать что-нибудь не так,
сестрички депутатов вопрошали,
хотя ответ они давно все знали.
- Бензин, бензин! - кричали депутаты,
медлительность сестёр не одобряя,
и возмущаясь тугостью мышления.
- Его должны мы вскрыть и посмотреть,
что с ним случилось, почему он стоит
намного больше мировых шедевров,
картин, скульптур, античных мумий даже.
И сёстры приносили тот бензин,
и вскрытие тотчас же начиналось;
но это ни к чему не приводило,
внутри него был лишь один бензин.
От нервной дрожи люди просыпались,
по их телам струился липкий пот,
но почему-то он бензином пах,
огнеопасным, но таким желанным.
И люди отправлялись на работу,
но ноги относили их туда,
где толпы продолжали возмущаться.
И не было конца мучениям этим...