Васильевский остров не видел трупа Бродского,
да и много каких бренных тел.
Хмурое небо, северной душе родственное,
всегда не у дел.
Тут много ярких образов недобитых романтиков,
в оболочке серой хандры,
и плачет над ними неласковая громадина,
голося в надрыв.
Кружит воронье черных задумчивых зонтиков,
навевая бесконечное дзенское «му».
Притушенная экзальтация, придавленная эротика
и озябший ум.
А где-то на волнах качается лодка Джона Леннона –
черная точка, вцепившаяся в залив.
Мираж храма любви, мира и рок-н-ролла временно
показался вдали.